Давиде Морозинотто - Кто подставил Жана Усача?

Луноброд так и прыснул со смеху:

– Нет, я иду один. Впрочем, ты не должен бояться Додо, мой дорогой Мышелло. На днях он просто пошутил – он и не собирался тебя есть.

Люк Мышелло недоверчиво моргнул, а Луноброд толкнул мордой створку окна, вышмыгнул на карниз и умчался прочь по крышам Парижа.

Друзья уже ждали его на тайном чердаке. Мяуки прифрантились, как могли: Жозефина красовалась в элегантном ошейнике с блестящими стразами, а Помпончик аккуратно зачесал свой непослушный чубчик. Даже Додо выглядел не таким потрёпанным, как обычно. Казалось, бродяга совершил набег на парфюмерный магазин – он облился духами от усов до хвоста и благоухал, как цветущий ландыш. В другой раз Луноброд, может, и посмеялся бы над ним, но… только не в этот вечер.

– Ну что, покажешь нам дорогу, Додо? – спросил он.

Марсельезыч расплылся в улыбке и помчался вперёд, а за ним устремились и его друзья.

Сначала коты сели на трамвай, потом прицепились к такси и проехали ещё немного. Наконец они прибыли в квартал Монпарнас, где находилась парижская тюрьма «Санте́». Но на этот раз коты явились сюда не в поисках кормёжки. Нет, теперь у них было дело поважнее!

Додо, Помпончик, Мистер Луноброд и Жозефина притаились у огромных тюремных ворот и стали ждать. Смеркалось…

Друг за другом вспыхивали окна домов – они сверкали в темноте, словно мириады ярких звёздочек.

– Долго нам ещё ждать?! – мяукнул Помпончик, который уже начал терять терпение.

– Ещё чуть-чуть… – улыбнувшись, ответил Луноброд. – Ты увидишь, что…

В этот момент в тишине раздался скрежет какой-то железяки – словно кто-то поворачивал огромный ключ в старом ржавом замке.

Потом тюремные ворота со скрипом приоткрылись, образуя небольшой проём, который едва позволял выйти наружу.

Коты затаили дыхание – из ворот медленным шагом вышли две фигурки.

Впереди шествовал инспектор Рампье с мощным носом и крысиными усиками. За ним, опасливо озираясь, следовала сутулая фигурка господина Усача.

– Ну, вот мы и вышли, – пробурчал Рампье. – Что ж, господин Усач, позвольте снова принести вам извинения от себя лично и от имени полиции. Я-то всегда знал, что вы невиновны, поверьте мне. Это было чудовищное недоразумение… К счастью, теперь вы на свободе! Надеюсь, вы не намерены, скажем, жаловаться моему руководству на такую безобидную судебную ошибку… В конце концов, всё хорошо, что хорошо кончается, не правда ли?

Инспектор ещё долго разглагольствовал в том же духе, но было ясно, что господин Усач его уже не слушал. Он замер, едва услышал самую важную фразу:

– Вы на свободе!

Теперь он просто хотел вернуться домой. Господин Усач и инспектор пожали друг другу руки, а тюремные ворота со зловещим скрипом закрылись.

Старичок перешёл через дорогу, вздохнул полной грудью, широко раскинул руки… И крутанулся вокруг себя, радостно смеясь.

– Свободен! – воскликнул он. – Свободен, свободен, свободен!!!

Только теперь он заметил котов, которые зорко наблюдали за ним из-за уличного фонаря. Господин Усач присел на корточки – Додо и другие коты подбежали к старичку и принялись тереться о его ноги в знак приветствия.

– Кого я вижу! – воскликнул Усач, поглаживая Марсельезыча. – Да ты и друзей привёл, верно? Я так счастлив… Знаете, ведь вы принесли мне удачу… Через несколько дней после встречи с вами арестовали настоящую виновницу преступления. Вот почему меня освободили, хе-хе-хе!

Додо громко замурлыкал, а Усач ему хитро подмигнул:

– Как-то я посоветовал тебе прогуляться по набережной Сены. С тех пор я часто об этом думаю… Друзья мои, не хотите ли размять лапы и пройтись со мной? Я знаю рыбную лавку, где готовят такую вкусную селёдку, что за уши не оттащишь!

Додо восторженно мяукнул и направился к набережной, оставляя за собой ароматный шлейф духов. За ним тотчас последовал господин Усач. Он шёл с высоко поднятой головой, наслаждаясь прохладой вечера, шелестом листвы на ветру и сиянием звёзд на небе… А рядом с ним гордой и грациозной походкой вышагивали его верные пушистые друзья.

Дéнди – мужчина, тщательно следящий за своим внешним видом, манерами и речью.

Жемáнная – манерная, неестественная, слащаво-изысканная.