Жорж Байяр - Мишель и машина-призрак

– С хорошего разгона грузовик сумел бал одолеть подъем, – вставил Даниель. – Такой точки зрения придерживаются жандармы.

Так, разговаривая, они продвигались вперед. Вскоре ребята услышали урчание мопеда – звук доносился с противоположного берега.

Мишель машинально скосил глаза, убедился, что набережная пуста, но, увлеченный беседой, не стал ломать себе голову.

Шум мотора нарастал; внезапно сзади пронзительно и настойчиво забибикал клаксон. Ребята вздрогнули и отскочили на обочину.

К их великому изумлению, мопед ехал не по набережной, а по проселочной дороге.

– Вы что, оглохли? – крикнул мотоциклист, обгоняя компанию.

Братья, оторопев, ничего не сказали в ответ. Слишком сильно было удивление.

– Я мог бы поклясться, что он тарахтел на другом берегу, – пробормотал Даниель.

– Я тоже, – признался Мишель.

– Это все из-за эха, – заметила Николь. – Заводская стена отражает звук и…

Мишель открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не выдавил из себя ни звука.

– Что с тобой? – спросил Даниель.

– Николь права… Эхо! Это ужасно, просто ужасно!

– Что ужасно? – заволновалась Николь.

– Скорее всего, в тот самый вечер… ну, когда произошел несчастный случай… я так же оплошал! Получается, я дал ложные показания!

На этот раз пришла очередь его спутников разинуть рты. Близнецы меж тем шагали впереди, ровным счетом ничего не замечая.

– Честно говоря, я не очень понимаю… – начала Николь.

Мишель занервничал.

– Сейчас вам все станет ясно. До самой последней минуты я не сомневался, что слышал грузовик на набережной – в окрестностях завода… Меня обмануло эхо…

– Выходит, грузовик свернул сюда, на проселочную дорогу? – спросила Николь.

– Его вполне можно было спрятать за старой конюшней, где раньше держали тягловых лошадей.

– Значит, таинственное исчезновение получает объяснение… – протянул Даниель.

– Меня удивляет только одно, – сказала Николь.

– Что именно? – спросил Даниель. Девушка опять смутилась.

– Давайте немного пройдемся. Мне нужно еще подумать, тут нельзя ошибиться…

Ребята, заинтригованные, последовали за Николь… Интересно, что у нее на уме?

– Мне одно не дает покоя, – продолжала Николь. – Почему водитель выбрал проселочную дорогу, тем более в такой поздний час? Ведь это верное средство выдать себя. Махнул бы в Фуйя – чего уж проще!

Замечание было веским. Ребята не могли этого не признать.

– Может, грабитель все заранее просчитал, – сказал Мишель, – и не захотел отступать от плана? Он ведь не предполагал, что найдутся свидетели…

– Верно! Но ведь тогда Эрнест Бури здесь ни при чем и жандармы зря его держат? – сказала Николь.

– Что касается меня, то я ни секунд» не верил, что Бури грабитель, – произнес Мишель. – По-моему, мой долг – пойти к бригадиру и честно ему рассказать об ошибке!

– Может, раньше все-таки заглянем на ферму? – предложил Даниель.

Николь его поддержала.

Хотя трудно было вообразить, что на ферме до сих пор кто-то прячется, Мишель счел нелишним принять кое-какие меры предосторожности.

– Я схожу на разведку, – сказал он. – Всем нам незачем сразу там показываться.

Компания нырнула в лес, а Мишель двинулся по дороге.

Вскоре впереди показался дом.

Первое, что отметил Мишель – это отсутствие дыма из трубы. На всякий случай он прислушался, но все было тихо. С видом праздношатающегося – что выглядело наименее подозрительно – Мишель ступил на лужайку.

Он добрался до дверей – те оказались приоткрытыми – и осторожно заглянул внутрь. В комнате не было ни души, во всем доме царила мертвая тишина.

Мишель вернулся на опушку и помахал товарищам.

Первыми к дому подлетели близнецы, но на пороге застряли – как бы они ни хорохорились, им явно не хватало решимости. Затем подошли Даниель с Николь.

Никому не хотелось говорить. Ферма Нюма отнюдь не считалась страшным местом, но после недавних событий, разыгравшихся на глазах близнецов, от нее повеяло чем-то таинственным и тревожным.

Ребята вошли в дом, близнецы шмыгнули следом. Камин был пуст.

– Любопытно, – проговорил Мишель, присаживаясь на корточки. – Тут такая пылища, как будто камин сто лет не топили.

– Верно, – поддержала его Николь. – И ни клочка обгорелой бумаги.

Двойняшки залились краской. Они догадались, что старшие сомневаются в правдивости их рассказа, хотя ничего подобного вслух не было произнесено. Мишель повернулся к брату с сестрой.