Борис Алмазов - Деревянное царство (с рисунками И. Латинского)

«Идиот! — ругал себя Петька. — Это же не парк! Это настоящий лес, и замёрзнуть в нём можно по-настоящему! Что ты знаешь? — казнил он себя. — Что ты умеешь?»

— Катя! — крикнул он. — Как ты там?

— Ничего. Не беспокойся, — отвечала девочка.

«Какое там «не беспокойся»! — думал Петька. — Чёрт этого коня знает, куда он тащится? Может, кругами ходим… Следов-то не понять!» Он глянул вниз, под ноги коню. И вдруг с ужасом увидел, что следы эти чёрные. Он оглянулся — и лыжня, что тянулась за ним, тоже быстро наполнялась водой. «Болото! — У Петьки оборвалось сердце. — Пропадаем!» Катя, сидевшая на Орлике, была уже совсем как снежный ком. У Петьки от ветра горело лицо.

— Только бы выбраться! Только бы выбраться! Никогда никому бы не врал… Я бы учился с утра до ночи… — шептал он.

— Ой! — крикнула Катя. Под Орликом чавкнуло, и он провалился передними ногами. — Вода!

— Сиди, не двигайся! — крикнул Петька.

Он проскочил вперёд. Лыжи держали его. На них налипли огромные глыбы снега.

— Сиди! Сейчас я помогу, сейчас! Давай ёлки! — сообразил Петька, вспомнив, что при падении в болоте нужно что-то подложить.

Катя лихорадочно стала развязывать верёвку. Но пальцы у неё закоченели, а узел был мокрый.

— Режь топором! Быстрее!

«Хорошо, что я топор плотницкий взял, острый», — успел подумать Петька.

— Верёвку мне!

Он схватился за верёвку и потянул изо всех сил. Катя скинула несколько ёлок коню под ноги.

— Давай! Давай, Орлик! Давай, милый! — кричал Петька. Он тянул изо всех сил. Как бурлак в картине Репина. Падал на колени, разбивая их о собственные лыжи и проваливаясь в воду. Под ним зыбко ходила трясина.

Орлик, увидев ёлки, забился, встал и страшным рывком вышел на твёрдое место.

— Мамынька моя… — всхлипывала Катя. — Да куда же это мы идём?

— Не ной! — крикнул Петька как можно грубее, хотя ему было страшно жаль и себя, и эту девчонку. — Не ной! Куда бы ни шли! Главное — идти! Не стоять! Замёрзнем, если остановимся!

Казалось, они провалились в чёрную яму и теперь беспомощно тычутся в стены. Орлик, натруженно дыша, всё шёл и шёл на своих старческих трясущихся ногах. У него заиндевела морда, сосульки свисали с гривы. А он всё шёл и шёл как заведённый. И вслед за ним, теряя счёт времени, шёл Петька.

Неожиданно Орлик остановился. Петька прошёл вперёд и уткнулся в бревенчатую стену.

Сначала ему показалось, что это штабеля брёвен. Он пошарил руками. Нет, это была стена.

— Что там? — стуча от холода зубами, спросила Катя.

— Вроде дом… Эй! Есть кто-нибудь? — Ветер заткнул ему рот. Проваливаясь в сугробы и ушибаясь о брёвна, он пошёл вдоль стены, волоча за поводья Орлика.

Они обошли стену, за углом ветра не было, идти стало легче. Петька стянул рукавицу, вытер мокрое, исхлёстанное лицо. Опираясь на стену, побрёл дальше. И вдруг его руку что-то обожгло. Железо! Петька нащупал длинную скобу. Ворота! Они были чуть приоткрыты.

— Катя! Ворота! Слезай!

Девочка мешком свалилась с коня. Щель в воротах была достаточная, чтобы протиснуться внутрь изгороди. Но конь остался снаружи.

— Сейчас, сейчас, — бормотал Петька. Он шарил в темноте руками, ушибаясь о какие-то углы, брёвна. И наконец нашёл крыльцо. Катя держала его за рукав, и ему приходилось почти тащить девочку. Спотыкаясь, они вошли на крыльцо. С трудом открыли скрипучую дверь.

— Сейчас! Сейчас! — Петька достал спички. Отогрел руки во рту. Зажёг. Спичка сгорела быстро. Но он успел разглядеть, что изба устроена так же, как дедова. Они были на повети.

— Эй, — крикнул Петька. — Люди! Кто есть?

Никто не ответил. Петька нашарил дверь и ввалился в горницу.

— Спички надо беречь, — сказал он. — Ты смотри в одну сторону, а я — в другую.

Катя покорно повернулась. Вспыхнул слабый огонёк. Петька увидел длинный стол, лавки вдоль стен.

— Лучина! — слабым голосом сказала Катя.

Петька оглянулся. В углу у печки стояло маленькое деревянное корытце, а над ним железный прут, раздвоенный на конце; тут же лежала охапка длинных щепок. Спичка погасла, но Петька на ощупь нашёл лучину и зажёг её.

— Погоди, — сказал он, — как это… Я в музее этнографическом видел. — Он приладил лучину в светец.