Евгений Некрасов: Блин и клад Наполеона

– На чемодане, – ни секунды не раздумывая ответила Ирка. Иногда она соображала просто здорово.

Пока они сидели в берлоге, погода начала портиться. Ветер скакал по верхушкам елей, швыряясь охапками слежавшегося снега. Ирке досталось за шиворот. Она погрозила кулаком, а ветер в ответ надавил так, что весь лес пригнулся и застонал.

У папы был старый брезентовый рюкзак со шнуровкой по бокам, как на ботинках. Блинков-младший вытащил оттуда веревки, сделал из поясного ремня лямку и привязал к ней чемодан. На чемодане как на санках поехал тюк со спальниками и тяжелый папин рюкзак. Впрягся в него Блинков-младший, а Ирка надела его рюкзак. Они хлебнули для бодрости чайку и так дернули по лесу, что только лыжи трещали по насту.

Скоро папина лыжня пошла под уклон. Блинков-младший перестал чувствовать привязанный к лямке чемодан. Он оглядывался – чемодан бежал за ним, как собачонка, веревка провисла. Еловый лес сменился осинником. Ветер трепал тонкие ветки, как хотел. Обнаглевший чемодан стал наезжать на задники лыж, потому что уклон становился все круче и круче. Блинков-младший с Иркой ехали вниз накатом, отталкиваясь палками только тогда, когда лыжня огибала какой-нибудь кустик.

Осинник редел, редел и кончился. На просторе ветер совсем рассвирепел и гнал в лицо колючие снежные заряды. В сплошной белой мгле впереди светилось большое размытое солнце. На него было не больно смотреть.

Папину лыжню заметало на глазах. Чемодан догнал Блинкова-младшего и устроился на задниках лыж. Раз! – мимо пролетела облепленная снегом коричневая колбаска камыша. Потом камыш пошел сплошной стеной. Похоже, они угодили на замерзшее болото.

И тут лыжня совсем потерялась.

– Па-па! – закричал Блинков-младший. Посмотрел на часы – ровно пятнадцать минут с тех пор, как они вышли со стоянки. Точка папиного поворота.

– П-а-па! Па-а!

– Стой!

Папин голос раздался совсем рядом. Блинков-младший остановился и стал озираться. Как ни сильно мело, но шагов на двадцать вокруг он видел. Вон, Ирка его догоняет.

– Папа!

– Стой, Митек, не двигайся! – непонятно откуда откликнулся папа.

Голос шел как будто из-под земли. Блинков-младший взял поправку на ветер и чуть в стороне увидел занесенный снегом край ямы.

– Папа, ты здесь?

– Под ноги смотри. Яму видишь?

– Вижу.

Блинков-младший потыкал палкой и почувствовал твердый грунт. Снега здесь было по щиколотку – его сметало ветром. Он расстегнул крепления и пошел к папе, ощупывая дорогу палкой.

Яма была глубоченная, в два человеческих роста. Папа сидел на дне среди каких-то гнилых досок.

– Ловушка для слонопотама – печально сказал он. – Очки вот потерял…

Очки Блинков-младший заметил сразу – они завалились за доску. И папа их заметил бы, ЕСЛИ БЫ ПРИВСТАЛ. Мороз пробрался за пазуху и ледяной лапой сжал сердце. Блинков-младший смотрел на папины ноги, зачем-то укутанные курткой. Настоящая полярная куртка была у папы: пуховая, ярко-оранжевая, чтобы далеко видеть ее на снегу. На веселой апельсиновой ткани слабо различался кровавый отпечаток ладони…

Подъехала Ирка и спросила:

– Олег Николаевич, у вас вывих?

– Немного хуже, – не поднимая глаз, ответил старший Блинков.

Даю вводную, как говорят офицеры на военных учениях. Вам четырнадцать лет. Вы находитесь неизвестно где. На дне мерзлой ямы с отвесными стенками лежит самый родной вам человек (есть еще мама, но сейчас неподходящий момент, чтобы выяснять дурацкий вопрос: «Ты кого больше любишь?»). Темнеет и морозеет, то есть замораживает. А вокруг – ни души, если не считать Ирку, которая уже кривит губы и готова разреветься. Ваши действия?

У кого как, а у Блинкова-младшего сразу возник план. Первым делом он сказал Ирке:

– Не реветь! Без тебя тошно.

Вторым делом сбросил папе тюк со спальниками.

На этом первая часть плана была завершена, а вторую Блинков-младший не успел придумать.

– Пап, что делать-то? – спросил он.

– В город идти, – удивился вопросу папа, посмотрел снизу вверх и понял: – Ты не видишь?

Блинков-младший помотал головой.

– Он же рядом, – убитым голосом сказал папа. – Чуть больше километра до города… А солнце видишь?

– Минут пять назад еще видел.

Папа стал молча распаковывать тюк со спальниками. Говорить было не о чем.

Чуть больше километра до города, но – в какую сторону? По такой погоде можно блуждать часами и замерзнуть в ста шагах от ближайшего дома.