Евгений Некрасов - Блин – гроза наркобандитов

И в другом самолете, тоже «Боинге», но поменьше, опять крутили кино и давали газировку, только кино было на испанском языке. Блинков-младший всего себя отсидел. Если встать, ноги подкашивались, и в них бегали горячие иголочки.

В Каракасе случилась неприятность. Таможенный чиновник в фуражке с золоченым витым ремешком увидел в багаже старшего Блинкова гербарные сушилки. Это деревянные рамки величиной с газетный лист, на которые натянута обычная металлическая сетка. Между рамками, проложив бумагой, зажимают растения, которые хотят засушить.

Так вот, чиновник никак не мог взять в толк, зачем было старшему Блинкову везти через полмира старые облезлые рамки. Он все время повторял: «файв доллар», дескать, пятерка – красная цена этому барахлу. А старший Блинков не мог объяснить, что дорожит этими рамками, потому что сделал их еще когда был студентом и с тех пор они побывали с ним во многих экспедициях. Такие вещи трудно объяснить некоторым людям, даже когда разговариваешь с ними на одном языке, а тут старший Блинков говорил по-английски, а чиновник – по-испански.

Рамки простукали, просветили рентгеновским аппаратом, а одну даже распилили. Старший Блинков тяжело вздыхал и говорил Ирке и Блинкову-младшему, что Венесуэла – мировой центр контрабанды наркотиков, поэтому здесь такие придирчивые таможенники. Они должны разыскивать в багаже пассажиров запретные вещи.

В конце концов рамки на всякий случай конфисковали, как говорят таможенники, когда что-нибудь отбирают насовсем. Хотя, конечно, ничего запретного в них не было.

Когда Блинковых с Иркой отпустили, остальные пассажиры давным-давно прошли таможню и разъехались. В большом зале аэропорта остались одни таксисты и мальчишки-носильщики. Таксисты все сразу стали кричать, что отвезут их в гостиницу («отель» – это Блинков-младший понял), а мальчишки молча хватали чемоданы и тащили их неизвестно куда.

Мистера Силкина не было, хотя он обещал встретить их в аэропорту. Блинковы с Иркой гонялись за мальчишками, отбирая свои чемоданы, и не знали, что делать.

Тут, к счастью, пошли пассажиры с другого самолета. Таксисты с мальчишками набросились на них.

Старший Блинков посадил Ирку и Блинкова-младшего на спасенные чемоданы и пошел звонить. У него был какой-то каракасский телефон, который дал ему мистер Силкин.

– Как будто и не Южная Америка, – сказала Ирка. – Я с папой летала в Азербайджан, так там абсолютно то же самое: все смуглые и говорят не по-русски.

– Много ты понимаешь, – сказал Блинков-младший.

– А вот и понимаю, – сказала Ирка.

Блинков-младший для профилактики стукнул ее по голове «Белым Ягуаром – вождем араваков». А Ирка вместо того, чтобы по-нормальному дать сдачи, заплакала.

– Ладно, ты чего? – утешил ее Блинков-младший.

– Я очень боюсь за папу, – сказала Ирка сквозь слезы. – У меня больше никого нет во всем мире, только папа. И я боюсь, что его застрелят в командировке.

Старший Блинков вернулся с каким-то усатым испанским доном или, может быть, идальго. Оба довольно улыбались, но улыбка старшего Блинкова не шла ни в какое сравнение с улыбкой этого скорее всего дона. Дон скалился, как будто у него было не тридцать два зуба, а все сто. Каждый зуб сиял и пускал солнечные зайчики. Сто первым зубом казался сам дон, одетый с ног до головы в белое. Белые туфли, белые носки, белые брюки, белая рубашка с короткими рукавами и белая панама. Только смешные острые усики дона были черные, и казалось, что сейчас появится доктор из рекламы зубной пасты и, указывая на эти черные усики, скажет страшным голосом: «Это кариес!»

Под мышкой дон держал картонку с крупной надписью: «Blynkov».

– Прилетел нас встречать, а сам сидит в баре, кофе пьет, – осуждающе сказал старший Блинков.

Дон разулыбался просто до невозможности, показав еще по меньшей мере двадцать зубов.

– Буэнос диас! – сказал он Блинкову-младшему с Иркой и потряс картонкой. – Блинков?

– Блинков, Блинков, – не вдаваясь в подробности, подтвердил Блинков-младший.

– Кузина, – пискнула Ирка, но дон уже не слушал. Подхватив сразу три чемодана, он помчался куда-то в глубь аэропорта, мимо стойки, где таможенники осматривали багаж пассажиров.

Старший Блинков пустился следом, порываясь взять хоть один чемодан, но дон улыбался и чемодана не отдавал. Таможенники оборачивались и здоровались с доном. Он тоже здоровался направо и налево и знай себе махал такими широкими шагами, что Блинкову-младшему с Иркой приходилось почти бежать.