Евгений Некрасов - Блин – гроза наркобандитов

Вот поэтому он очень хотел воспитать себе ученика. Так хотел, что замечал только успехи мистера Силкина и совсем не замечал, что ученый он, может быть, и неплохой, а товарищ просто никудышный. Ведь каждый меряет других людей на свой аршин. Старший Блинков всех людей считал хорошими. Случалось, он ошибался. Но это все же лучше, чем считать всех негодяями, каждого бояться и каждого подозревать.

На большую воду выплыли незаметно. В фонаре подсели батарейки, желтое пятно света терялось уже метрах в пяти от лодки, и Блинков-младший не сводил глаз с этого пятна, боясь проглядеть опасную корягу. Но коряг давно не попадалось. Он для разнообразия посветил по сторонам и ничего не увидел. Тогда он зажег фальшфейер, предпоследний, и опять ничего не увидел, кроме, конечно, воды. Зато воды было много. Отвернувшись от слепящего фальшфейера, Блинков-младший едва различил по берегам темные стены сельвы. Река показалось ему очень серьезной. Неизвестно, была ли это уже Ориноко или какой-то ее приток, но то, что она вдвое шире Москвы-реки где-нибудь у Воробьевых гор, – точно.

– Гаси! – зашипел мистер Силкин. В свете фальшфейера его лицо казалось плоским, как на фотокарточке. Только на фотокарточках Блинкову-младшему не приходилось видеть таких испуганных людей.

Было жалко гасить предпоследний фальшфейер. Его потом не дожжешь, как свечку, потому что зажигается он специальной чиркалкой, которая тут же сгорает. Мистер Силкин уже не шипел, а стонал: «Гаси!», и Блинков-младший торопливо ткнул фальшфейер в воду. Пламя заплевалось, забулькало паром и не погасло. От удивления Блинков-младший макнул фальшфейер поглубже, как будто там была другая вода. На мгновение он испугался, что река сейчас вспыхнет и взорвется. Фальшфейер полыхал, пуская серебристые клокочущие пузыри, вода за бортом сияла, как в подсвеченном лампочками бассейне дона Луиса, и в этом сиянии, наверное, очень далеко был виден силуэт лодки.

И тут заглох мотор. Этого ждали давно; мистер Силкин еще засветло копался под крышкой моторного отсека, искал, где там указатель горючего, не нашел и лазил в бензобак прутиком. Бензина тогда оставалось на три пальца. Мистер Силкин сказал, что автомобилю этого хватило бы километров на сто, а на сколько хватит лодке – неизвестно. Теперь вот стало известно, и мистер Силкин, придавленно ругаясь, нажимал на пусковую кнопку. Противно визжал стартер. Было ясно, что мотор уже не заведется.

Блинков-младший запоздало понял, чего так боится мистер Силкин, и ему стало жутко. Торчишь посреди реки да еще и светишься, как новогодняя елка на площади. А с берега тебя, может быть, кто-то берет на мушку. Здесь это бывает. Вольф рассказывал, здесь могут убить за одноразовую зажигалку, а не то что за лодку со снаряжением. Такой уж беззаконный народ попадается в сельве: и бандиты из шаек наркобаронов, и золотоискатели, и контрабандисты. И все держатся поближе к рекам. Реки в сельве вместо дорог.

– Что делаешь, что делаешь! – причитал мистер Силкин. – Гаси, всех нас погубишь!

– А что я могу? – огрызнулся Блинков-младший, баламутя фальшфейером забортную воду. – Не гаснет же!

– Отруби, что горит, бестолочь! Блинков-младший полез свободной правой рукой в левый карман за ножом, потом сообразил, что лучше взять мачете, а то его швейцарско-китайским можно до утра пилить плотную картонку фальшфейера. В лодке вровень с бортами стояла тьма. Он вытащил из воды плюющийся кипятком фальшфейер, и в режущем свете стали видны даже песчинки, занесенные в лодку на подошвах. Мачете не было, наверное, его прибрала в палатку Ирка.

– Ну вот, – с непонятным облегчением сказал мистер Силкин, глядя куда-то за спину Блинкову-младшему. – Вот и доигрались. Убить тебя мало, Дмитрий Блинков. Хотя, может, нас всех теперь убьют.

Блинков-младший подумал, что это глупо и недостойно – сидеть спиной к опасности, но не мог заставить себя обернуться. Лодка с металлическим лязгом ударилась обо что-то, и тогда он осторожно посмотрел через плечо.

Это был плот. Десятка два бочек из-под бензина, сверху дощатый помост, а на помосте – крытая пожухлым тростником хижина. Двери у хижины не было, у входа на одном гвоздике висел кусок брезента. Наверное, им занавешивались, когда шли дожди. Свет фальшфейера косо падал в дальний угол, выхватывая из темноты большой фанерный ящик, заставленный консервными банками. В двух открытых торчали ложки. Другой ящик, повешенный на стену вместо кухонной полки, был набит помятыми алюминиевыми кастрюлями, бутылками, пластмассовыми стаканчиками и прочей никудышной утварью. Сверху на нем красовался новенький ярко-желтый примус. Главное, в полосе света на полу краем виднелось какое-то тряпье, которое не могло быть ничем иным, как брошенной второпях постелью обитателей хижины. А сами они, выходит, прятались в темноте и оружие держали наготове. Похоже, они были порядочные люди, раз не напали первыми. Или боялись еще больше, чем мистер Силкин и Блинков-младший. В любом случае стоило не дразнить их и поскорее убраться.