Елена Усачева - Ночь открытых дверей

Можно было не копаться, и так понятно, что журнала нет.

Так что ж он стоит? Надо бежать за Илюхой.

– Погоди! – встал на его пути Майсурадзе. – Так дела не делаются! – Он сурово сдвинул густые темные брови. – Мы либо вместе все делаем, либо не делаем ничего.

– При чем тут это! – оттолкнул его Кармашкин и выбежал в коридор.

Вовка с Костиком тяжело посмотрели ему вслед.

– У Карыча свой интерес, – вздохнул Янский. – Если он журнал найдет, то ни с кем делиться не будет.

– Ничего у него не получится, – мрачно произнес Вовка.

– Почему? – пожал плечами Костик. – Вон как ломанулся, наверняка догонит.

– Кого догонит? Илюху? – Майсурадзе кивнул на разоренную сумку руководителя музыкального коллектива. – Кто постоянно носится, тот все пропускает.

– Так…

Рядом с приятелями остановился Стриж. Руки у него были мокрые.

– Сумка упала и перевернулась, – на ходу придумал Вовка, помогая Илюхе собрать вещи. – Что, ручка протекла?

– Перепачкался только… – хмуро согласился Илюха и почесал и без того красные глаза.

– А ты чего такой сонный? – осторожно спросил Майсурадзе, старательно запихивая в сумку учебники.

– Да кошка у нас рожала всю ночь. – Колпачок на ручку залезать отказывался, и Стриж в сердцах забросил ее в дальний конец класса, чуть не попав в Прохорова. – Сначала просто орала, потом начала визжать. И ладно бы на кухне или у родичей. В коридоре, у меня под дверью! Я ее чуть не убил.

– А куда журнал делся, не знаешь? – прервал раздраженную тираду своего руководителя Костик.

– Да пошли вы со своим журналом, – выругался Илюха, подхватил сумку и выбежал в коридор.

Друзья посмотрели друг на друга.

– Не он, – уверенно произнес Вовка.

– Может, и не он, – пожал плечами Янский. – А может, он и врет.

– А если не врет, кто тогда? – Майсурадзе оглядел класс и вдруг заорал: – Прохоров! Ты чего там потерял?

Димка выпустил из рук Генкин стул и бросился к своей парте. Вовка помчался к парте, быстро проверил все тетрадки и ручки. На всякий случай погрозил Прохорову кулаком и упал на свое место. Следом за ним подошел задумчивый Костик.

– Скорее всего, не он, – решил Янский, трогая разбитую скулу.

Майсурадзе придвинул к себе список класса и жирно вычеркнул Илюху из списка подозреваемых.

А Генка тем временем мерил шагами коридор. Если журнал не у Стрижа, тогда он вообще не знает, где его искать. Может, все-таки попробовать с Илюхой поговорить? Может, он его не сразу пошлет, а что-нибудь скажет?

Звонок заставил его развернуться и идти обратно в класс. Решено – на следующей перемене он непременно поймает Стрижа и все у него выяснит.

Генка вбежал на урок и, стараясь не сильно привлекать внимание учительницы, уже начавшей писать на доске, пробрался на свое место. Когда он садился, Вовка даже головы в его сторону не повернул.

«Ну и пожалуйста!» – хмыкнул Кармашкин, опускаясь на стул. Сиденье под ним странно скрипнуло, но устояло. Для верности Генка поелозил, ища более устойчивую точку, и тут же забыл об этом, заметив, что ни Илюхи, ни Ксени в классе нет.

Учительница по русскому вовсю распиналась об особенностях построения предложений, но все это проходило мимо сознания Кармашкина. Сейчас, именно в эту минуту, решается судьба журнала, а он сидит здесь и ничего не может сделать!

От возмущения он подпрыгнул на месте. Стул не выдержал и сломался. Потеряв под собой опору, Генка схватился за парту, но остановить падение не смог.

– Эй, ты чего! – запоздало завопил Майсурадзе. Парта опрокинулась, увлекая его за собой.

– Мама! – воскликнул Кармашкин, исчезая под мебелью.

– И совсем не обязательно таким способом привлекать к себе внимание, – учительница по русскому на секунду оторвалась от своего рассказа.

Генка лежал, придавленный партой, с трудом понимая, что происходит. Тихо ругался Вовка, собирая с пола свои вещи.

– Сам неудачник и других туда же тянешь! – бросил он в сторону бывшего друга и пересел на другую парту.

– Скажите мне, кто опять поставил этот стул? – всплеснула руками русичка. – Я же велела вам унести его на помойку.

Действительно, в классе русского языка жил один заколдованный стул. Он был сломан. Не так чтобы окончательно, внешне он был очень даже ничего. Но при сильном давлении ножка у него соскакивала. Нехороший стул несколько раз пытались из класса вынести. Но он почему-то все время возвращался, вставая на свое постоянное место, в дальний угол около шкафа. А тут, значит, выбрался-таки на просторы класса.