Елена Усачева - Призрак Ивана Грозного

Он коснулся двери рукой, увеличивая щель. Дверь, как будто смазанная маслом, легко и бесшумно распахнулась.

В классе горело несколько свечей… Нет, не свечей. Свет давали трухлявые головешки. Спиной к входу сидело множество спин.

Со значительным опозданием дверь скрипнула, раздался сильный удар о стену.

Все спины одновременно повернулись.

То ли от испуга, то ли от полумрака, но Колька не сразу смог разглядеть сидящих. Сначала ему показалось, что перед ним сидят мертвецы с вытянутыми зеленовато-синими лицами, с отстающими кусками кожи, с полувытекшими глазами и отвалившимися челюстями.

Мишкин попятился, на всякий случай протирая глаза кулаком.

Надо же такому померещиться!

По проходу к нему двинулась фигура, и стало ясно, что со зрением у Кольки все в порядке. Это был их учитель истории, Николай Сигизмундович, в своей неизменной джинсовой курточке. Но из рукавов этой куртки торчали не руки, а скрюченные почерневшие птичьи лапы. Да и само лицо у него было очень похоже на совиную голову – серое, сморщенное, с маленьким носом-клювиком и огромными глазами навыкате.

Темная лапка потянулась в сторону Мишкина. Тот зажмурился, втягивая голову в плечи.

Дверь захлопнулась перед его носом, сквозняк обдул мгновенно вспотевшее лицо.

Несколько секунд Колька тупо изучал потрескавшуюся краску на косяке прямо перед собой. Наконец он вспомнил про журнал и на негнущихся ногах двинулся в сторону учительской. О том, что сию секунду у него на глазах произошло, он думать просто не мог.

Дверь в учительскую оказалась закрытой. Такого препятствия Колька не ожидал. Он затравленно оглянулся, лихорадочно соображая, как лучше поступить.

– Чего замер? – прохрипели у него за спиной. – Толкай сильнее.

Перед его глазами мелькнула все та же морщинистая птичья лапка, и дверь распахнулась.

В учительской горел свет. В трех огромных треножниках полыхали костры. В их дерганом свете хорошо были видны несколько развалившихся в креслах фигур.

За своим столом сидел директор Иван Васильевич. Он приветливо улыбался, время от времени откидывая голову назад. При этом голова с легким хлопком отрывалась от шеи, делала несколько оборотов и возвращалась обратно на плечи. Вместо рук у него были шевелящиеся щупальца. Ими он ловко тасовал колоду карт, потрепанную и засаленную. За его спиной виднелся длинный посох с железным круглым набалдашником.

Рядом восседала физичка Ольга Ароновна. Изо рта у нее торчал один корявый зуб, длинный нос крючком загибался к верхней губе, левый глаз прикрывало уродливое бельмо. Математичка Муза Ивановна, кутаясь в серый порванный саван, протягивала белесые руки прямо к огню треножника.

– Холодно мне, – тянула она. – Холодно. Дайте мне кровушки – согреться! Дайте мясца человеческого – потешиться! Холодно мне!

С другой стороны стояли оба физкультурника. Вместо двух тел у них было одно, отчего головам приходилось тесно на узковатых плечах. Из-за этого физкультурники слабо переругивались, мутузя друг друга в бока кулаками.

– Куда прешь? – гудел один. – Не видишь? Мое это место!

– Сам ослеп, – сипел другой. – Я тут раньше стоял.

– О! Ученик любимый пришел, – промурлыкал Иван Васильевич, двумя щупальцами удерживая голову, чтобы она у него не отваливалась. – Ненаглядный, приветливый да послушный, – напевал он. При этом улыбка его разъезжалась все шире и шире, деля лицо пополам. Когда губы соединились на затылке, верхняя часть головы откинулась назад.

Сбоку раздалось шипение. Краем глаза Колька успел заметить движение и шарахнулся в сторону. Перед его глазами промелькнула черная кошка. Не рассчитав прыжок, зверек врезался в треногу. От удара кошка полетела на пол в одну сторону, треножник – в другую. Огонь выплеснулся на стоящую рядом Музу Ивановну. Саван на ней загорелся, превращая математичку в огромный факел. Из дыма поднялась высокая худая фигура географички Маргариты Ларионовны в длинном черном платье. Сзади у нее болтался черный пушистый хвост.

– Не ори! – коротко приказала она хнычущей математичке, которая теперь жаловалась на то, что ей жарко. – Ну что, все собрались? – властным голосом спросила она. – Время начинать шабаш!

– Не спеши, королева! – торжественно воскликнул историк, на четвереньках подбегая к ее ногам. – Нет Господина! А потом – у нас гости! – Он ткнул лапкой в сторону замершего Кольки.

Директор, в очередной раз собравший голову, радостно подхватил: