Вячеслав Имшенецкий: Секрет лабиринта Гаусса

Шофёр, заметив любопытные взгляды ребят, улыбнулся:

— Это грозное оружие, дети. Скажу по секрету, называется оно «катюша». Под Москвой, говорят, такие «катюши» жгли фашистов, как тараканов, а эти, может, и по проклятой Германии палить будут.

— Дядя, а кто эти «катюши» придумал?

— Советские конструкторы, а фамилии их никто не знает. Военная тайна.

— Потом, конечно, в газетах напишут, кто они такие, и фамилии назовут.

— А когда… потом?

— Когда фашистов разобьём.

Мелькнул последний вагон. Со стороны скал опять раздался тихий свист, и шофёр взялся за руль, включил скорость. Переехали рельсы, и дорога пошла круто ввеpx. Зелёные ели загораживали солнце, ветками касались кабины. Несколько раз прямо из-под машины вылетали пёстрые рябчики.

Петька Жмыхин не следил за дорогой, не рассматривал птиц, не обращал внимания на стрелку спидометра. Он сжался и о чём-то глубоко задумался. Может, он мечтал попасть на фронт и стать снайпером или выучиться на лётчика, чтобы с одного раза сбивать хвалёные «хейнкели», «юнкерсы» и всякие «мессершмитты». А, может быть, мечтал и о разведке.

Таня хотела спросить Петьку, почему он стал вдруг такой серьёзный, но не успела. Шофёр сбавил скорость, вывернул руль до отказа и развернул машину.

— Выходите, пассажиры! Приехали.

Водитель тоже вылез на дорогу и, разминая ноги, обошёл вокруг машины.

Таня оглянулась. Со всех сторон их окружала тайга.

— Дядя, а где же лагерь?

— А вон в кустах красная стрелка, видишь, вон справа.

В нескольких шагах от дороги, среди кустов, действительно стоял столбик с фанерной стрелкой. Она указывала вниз на едва приметную тропу. На фанере аккуратная надпись: лагерь «Звёздочка» — 2 км.

Шофёр помог вынести из машины пожитки и приказал.

— Идите только по тропе, никуда не сворачивайте. Внизу перейдите ручей по бревну и увидите корпуса. Путёвки сразу отдайте директору. Ясно?

— Ясно, дядя! — ответил за всех Шурка Подметкин.

Попрощавшись, шофёр пошёл к машине, но, хлопнув себя по карману, вернулся.

— Надо же, чуть не забыл! — Он вынул узкий запечатанный конверт.

— Секретарь Ольга Филипповна просила передать директору лагеря. — Он посмотрел на красную стрелку и вздохнул; — Далеко идти, машину боязно оставлять.

— Давайте, мы отдадим, — Таня протянула руку.

Шофёр чуточку помедлил, снова посмотрел на стрелку и отдал конверт.

— Не потеряйте.

— Не потеряем, дядя, отдадим из рук в руки. — Таня сунула конверт за пазуху.

Шофёр сел в кабину, пожелал счастливого отдыха, захлопнул дверку, и машина покатила с горы. Шурка поднял на плечо заплатанный мешок и весело сказал:

— Теперь попрём в лагерь шамать кашу с молоком.

— Тебе только шамать, лишь бы задарма, — почему-то рассердился Тимка.

— Я просто так сказал, чего придираешься, как старуха Носониха.

Тимка подскочил к Шурке, но вмешалась Таня.

— Мальчишки, перестаньте. Даже смотреть противно. Ты знаешь, Петька, они сегодня в самолёте умудрились поссориться, от окошка друг друга отталкивали.

Петька не ответил. Он сел на белый камень и стал спокойно рассматривать горы.

— Почему ты сегодня такой странный, Петька? — спросила Таня.

— Не странный. Одно дело задумал, но боюсь, что вы откажетесь.

Тимка, Таня и Шурка приблизились к белому камню.

— Говори, Петька, не откажемся. Петька прислушался к тишине и спросил:

— Вы слыхали, Мулеков про лабиринт Гаусса упомянул?

— Слыхали…

— Так вот, лабиринт — это подземная пещера, и Мулеков на допросе рассказывал, что в гражданскую…

— Все понятно, — перебил Шурка, — там спрятано золото. Пойдёмте искать. Я согласен.

— Не кричи ты, Шурка, как угорелый. Капитан сказал, что им некогда сейчас, а только после войны. А мы подарочек сделаем…

У Тимки, у Шурки заблестели глаза. Было ясно, что они согласны хоть сейчас идти искать лабиринт Гаусса.

— Мальчишки, а как же лагерь-то?

— Никак. Не пойдём, и все, — заявил Шурка.

— А если разыскивать будут?

— Не будут, — уверенно сказал Петька. — Во-первых, капитан Платонов говорил, что нас, возможно, из списков давно вычеркнули, во-вторых, с довольствия сняли…

— А в-третьих, — перебил Шурка, — телефона в лагере нет, и ничегошеньки о нас не узнают, а к первому сентября мы в Иркутск припрём. С золотищем-то повстречают нас, как родненьких.

Таня вынула письмо.

— Мальчишки, как же мы его передадим?

— А никак! — нагло заявил Шурка, — под камень его, и все.