Мария Некрасова - Толстый против похитителя дракона

– Угу.

– Ну вот, пол уже чистый. Сейчас я заварю еще чаю… – Тонкий говорил спокойно и медленно, как будто успокаивал то ли Ивана Савельича, то ли себя, любимого. Конечно, в землянку они с Серегой отправились в надежде найти что-нибудь этакое. Или скорее кого-нибудь. Но чтобы так сразу все, что украдено… Честно говоря, Тонкий думал, что экспонаты уже не вернуть. Такие вещи не крадут для себя или случайного покупателя: «Эй, мужик! Хошь работу Пупкина-Тряпкина? Дешево отдам…» – да так тебя найдут в один момент! Произведения искусства крадут под заказ. А значит, лежать в землянке им не пристало, они уже давно должны были оказаться у нового хозяина… Это раз.

А во-вторых, почему выставочный номер есть только на драконе? Он, конечно, не выжигается у скульптуры на лбу, просто клеится как ценник в магазине: прилепил-отлепил. Но если сняли с остальных, почему не сняли со скульптуры Александра Семеновича? Хотя это как раз просто: могли банально забыть.

И наконец, в-третьих: что со всем этим делать? Надо бежать в милицию, а не в землянке отсиживаться как дураки. За скульптурами в любой момент могут приехать (странно, что не забрали до сих пор). К тому же Тонкий еще не понял роли в этом деле Ивана Савельича. То есть роль-то понятна: сидит себе, сторожит награбленное. Вопрос в том, знает ли он, что такое сторожит? И какие у него инструкции на случай, если какой-нибудь несовершеннолетний (не будем тыкать пальцем) нечаянно заметит скульптуры в землянке? Попросту: бандит он или легковерный лесник? Убьет, запрет где-нибудь на пару недель, или решит не связываться, или вообще ни о чем таком не подумает, потому как он – легковерный лесник, которого знакомые попросили постеречь барахлишко?

Вот что занимало Тонкого, пока он заваривал чай. Исподтишка он поглядывал на Ивана Савельича: тот сидел себе на лавке, угрюмый, спокойный, наблюдал за Сашкиными манипуляциями, собаке что-то нашептывал… Черт его знает, что у него на уме!

Серега за шторкой-то был, но самого интересного не видел, а теперь, глядя на Сашку, похоже, кое о чем догадался. Он прикрывал кружки блюдечками, чтобы чай как следует заварился, и старательно заглядывал Тонкому в глаза. Тонкий и рад был поделиться открытием, но при Иване Савельиче же не скажешь!

А вообще-то он тормоз. Тонкий в смысле. Сотни лет человечество пользовалось одним и тем же предлогом, чтобы покинуть помещение, порой даже вдвоем, а Серега первый догадался. Он что-то шепнул Савельичу, услышал в ответ:

– Известно где!

Впрыгнул в мокрые, наверное, валенки и вышел, сделав знак Тонкому. Сашка еще повозился с нехитрой сервировкой, затем с независимым видом подошел к печке, взял ботинки. Если Савельич бандит, то он уже обо всем догадался и сейчас что-нибудь предпримет. Савельич и предпринял:

– Валенки вон мои возьми. Чего тебе с мокрыми шнурками возиться!

Уф! Тонкий впрыгнул в валенки и поспешил на улицу. Серега с независимым видом прогуливался вдоль землянки, туда-сюда. Но, завидев Тонкого, аж подпрыгнул:

– Чего там, рассказывай? Трупы-скелеты-награбленное?

– Награбленное, – выдал Тонкий. – Точнее, наворованное. Знаешь, чем отличается грабеж от кражи?

– Не это важно сейчас! – Серега опять подпрыгнул. – В милицию звонить надо.

– И что мы им скажем? И кто нам поверит? – Тонкий – человек опытный, поэтому в самые ответственные моменты, когда надо действовать, начинает грузиться. – Не-ет, если звонить, то именно оперативникам, которые занимаются этим делом. А мы не знаем, кто это.

– И что? – не понял Серега. – Так и сидеть здесь? Или, может, дедушке твоему позвоним?

Тонкий выскочил без куртки и уже порядком успел продрогнуть. Чтобы согреться, он прыгал и думал о чае. Но Серегину мысль уловил и одобрил:

– Да! – Он выхватил мобильник. – Мы позвоним дедушке. Он, узнав, что внук в лесу заблудился, поднимет в гостинице такой хай! А там уже разберутся, кому звонить.

Сашка набрал номер, целую вечность на холоде ждал, пока дед возьмет трубку, а как дождался, так без подготовки и выдал:

– Мы с Серегой в ближайшем лесу, в землянке лесника. Экспонаты из музея тоже здесь. Я в тебя верю.

– Я тоже в себя верю, – жизнерадостно ответил дед. – Вы не замерзли там?

– Замерзли… – отстучал зубами Тонкий. – Беги к кому надо, устрой, чтобы нас отсюда забрали. Да, лесник тоже здесь.

– Ой! Как же так? – не понял дед. Похоже, его волновал тот же вопрос, что и Тонкого полчаса назад: бандит или не бандит? Убьет или не убьет?..