Антон Иванов - Загадка сорвавшейся встречи

— Герои, — с характерной своей полуулыбкой посмотрела на мальчиков Маргарита.

— А вдруг они какую-нибудь другую машину словят? — заволновался Иван.

— Вот этого мы и не должны им позволить, — решительно произнес Павел. — Пошли во двор. Последим. Если что, дружно поднимем жуткий крик и скандал.

И он махнул рукой в сторону подъезда.

— А что это у тебя? — спросила Варя.

— Где? — уставился на нее Луна.

— В кулаке, — пояснила Варя.

— А-а, — Павел разжал кулак.

Друзья увидели у него на ладони зеленоватый камень размером с куриное яйцо.

— Это из той квартиры, — сказал Луна. — Там таких целый кейс.

Баск поработал на славу. Герасима удалось освободить лишь после того, как специально вызванная бригада рабочих вырезала автогеном металлическую дверь подъезда. За этим наблюдала изрядная толпа народа. Часть ее составляли просто любопытные. А другая часть тщетно пыталась попасть в собственные квартиры.

— Как тебе такое удалось сотворить с домофоном? — допытывался Николай Лукич Безвинный у Баска.

— Да ничего тут особенно сложного нет, — скромно объяснял свой успех Сеня.

Правда, Команде отчаянных он говорил другое. Мол, секрет фирмы.

Виталий Семенович, которого любящий сын в результате удостоил звонком, принесся на место происшествия последним. Все-таки ему удалось успеть до вскрытия двери подъезда. Найдя Сеню живым и невредимым, нефтяной олигарх несколько успокоился, однако не преминул заметить:

— У нас с тобой впереди серьезный разговор. Баск согласился, но настоял, что они не уедут

до освобождения Муму.

Несколько часов спустя воссоединившаяся Команда отчаянных уже без Сени сидела в просторной гостиной Луны. Родители Павла еще не вернулись с работы. Поэтому он, уплетая котлеты с картошкой, в подробностях рассказывал друзьям, что случилось в квартире Валерия Владимировича Кузнецова.

— Ну и что же ты сделал, когда этот Андрей спустился во двор? — полюбопытствовал Герасим.

— Ну, я надеялся, что Кузнецов займется какими-нибудь сборами, — отвечал Луна, — а мне

как-нибудь удастся удрать. Но, видимо, ему в голову пришло то же самое. Он мне и говорит: «Вставай. Пошли. И без глупостей». А мне чего делать? Я встал.

— Ну? — уставился Иван на Луну.

— Баранки гну, — откликнулся Павел. — Кузнецов меня в сортир затолкал и дверь снаружи на защелку запер. Чувствую: дело дрянь. Если я так просижу до прихода Андрея, они меня точно в коробке из-под телевизора из квартиры вывезут. Я начал шуметь. Ору и изо всех сил долбаю в дверь. Кузнецов не реагирует. Я крышку с бачка сорвал, и ну колотить ею по унитазу, и ну предупреждать: «Или выпускайте, или я сейчас унитаз разобью, и вам всю квартиру зальет». Это, видно, ему совсем не понравилось. Слышу: топает к сортиру. Ну, я и думаю: «Или сейчас, или вообще никогда». Только он открыл, я в него крышкой от бачка. Кажется, хорошо получилось. Потому что Кузнецов рухнул. И дорогу к выходу мне перегородил. Я смотрю: он, гад, подняться пытается. Я — в комнату. Вижу, у дверей кейс стоит. Хватаю — тяжелый. Разворачиваюсь, и как Кузнецова кейсом по кумполу шандарахну! Кейс раскрывается. Из него вылетает сверток. Падает. Рвется. И из него по всему полу рассыпаются какие-то каменюги. Я через Кузнецова перепрыгиваю и одну каменюгу хватаю. «Если, — думаю, — этот гад поднимется, то в него запущу». Но он не поднялся. Я к двери. И пулей на верхний этаж, чтоб с Андреем ненароком не столкнуться.

— Ты-то на верхний, — с такой обидой пробубнил Герасим, словно Павел был чем-то перед ним виноват, — а я как раз на шестой прибежал, а твой Кузнецов прямо на меня выпер из своей двери. Вцепился и орет: «Стой! Не уйдешь!»

— Видимо, после Пашкиной физической обработки у дяденьки совсем с головой стало плохо, — вмешалась Варя. — Это ж надо: принять нашего худющего Муму за совсем не стройненького Луну.

— Варвара! — с наигранной строгостью произнес Павел. — Сколько раз тебе повторять. Я своей фигурой горжусь. Потому что мужчины должно быть много. — И он запихнул в рот огромный кусок хлеба. — Жрать хочется!

— Это у тебя на нервной почве, — чуть вздернулись уголки губ у Марго.

— Ему и не на нервной жрать хочется, — пробубнил Герасим. — Вы меня будете слушать? Между прочим, мне тоже досталось.

— Ах, Герочка, конечно, конечно, — молитвенно сложила руки Варя.

— Вы будете слушать или не будете? — надулся Каменное Муму.

— Да уж рассказывай, — ответила Варвара.

— Тут второй вылезает из лифта, — продолжил печальное повествование Герасим. — И тоже на меня. Только у блеклого с крышей получше дела обстояли, чем у Кузнецова, и он заорал: «Этот тоже тогда был в музее! Вместе с тем, который у нас в квартире!» Это уже когда они меня внутрь заволокли. Кузнецов как услышал, видимо, у него в крыше что-то прояснилось. Он блеклому и говорит: «А тот, первый-то, удрал!» Блеклый ему: