Дмитрий Щеглов - «Златник» князя Владимира

Теперь Настя перешла на него в наступление.

– Тебе только пожрать, ничего больше не знаешь. Кельи ты забыл нарисовать. Добавь кельи.

Данила снова уткнулся над куском кожи. Наконец он выдохнул:

– Все. Можно монахам ордера раздавать, пусть заселяются.

Рисунок у Данилы получался великолепный, ему бы еще тропинки нарисовать по которым бегали монахи, и хоть в музей выставляй. Когда картина приняла окончательный вид, Данила снова заволновался.

– Чем, писать, чем писать будем? Я готов для общего дела…

– Кровь дурную сдать, – закончила за него Настя.

Я предложил им другую, дельную мысль, паяльником выжечь рисунок, тогда никто и не придерется, что здесь чернила или свежая кровь. Хорошо, что у деда в сарае было навалом всякого инструмента. Через пол часа ударных трудов на телячьей коже было выжжено две церкви, монастырская стена, кельи для жилья. Полюбовавшись на шедевр, мы заспорили, не сойдясь во мнении о количестве кладов, которые еще не были нанесены на карту.

Настя предлагала, поместить – шесть, Данила только три, как ранее договорились. Поскольку они не пришли к соглашению, то посмотрели на меня как на арбитра.

Я считаю, – сказал я, – место того клада, что мы нашли обязательно надо указать, мы его уже вырыли. А вот второй клад… Второй клад тоже надо там пометить, Колька про него слышал. Он, как эксперт и шпион подтвердит Фитилю, что это так. А вот место третьего клада, надо указать под мусорной кучей, пусть убирают ее. И на этом все, а то перебор будет. Куда шесть, очумели?

Но карта сама по себе ничего не говорила. Без текста, она не жила. Для большей убедительности мы решили на карту поместить еще и словесного живца. Так как Данила кожу выжигал иголкой, места на нашей самодельной карте осталось предостаточно. По тексту у нас начались как в Думе великие дебаты. Всем нам хотелось, чтобы текст был краток и убедителен.

Нарушив неписаную субординацию, вперед со своим предложением вылез Данила, он забубнил:

– Надо же, объяснить тем, кто будет читать карту, что на ней указаны захоронения кладов. Поэтому самое, лучшее, показать, мол, спрятаны они были от врагов, а не от собственных братьев по вере, монахов. А то если просто так указать, клад, мол, здесь зарыт, получится, что монах у монаха, раз и умыкнул. Я считаю, лучше всего привезти пример с татаро-монголами или с крымскими татарами. Я помню, как они дошли ж до Владимира.

– Хорошая, у тебя память старче, – усмехнулась Настя.

– Тащи какое-нибудь пособие по истории Макс, – не обращая никакого внимания на шпильку, попросил Данила.

Нашим пособием был комментарий «Повести Временных лет» летописца Нестора. Чтобы долго не рассказывать как мы из него по крохам выковыривали по слову, я вам сразу скажу, великолепный у нас получился опус. Его и выжег Данила на нашей самодельной карте.

Теперь, после того как фальшивая карта была готова, мы стали думать, как нам завтра лучше всего ее подсунуть Фитилю. Даже ежу было ясно, что после того как Колька доложит ему о нашей находке, о кувшине со старинными монетами, этот «орел» от нас не отстанет. Самый разумный вариант предложил Данила. Дать Фитилю с Колькой возможность карту украсть.

Но как это сделать? И тут хитроумная как Одиссей Настя предложила выход.

– Господи, чего голову ломать, пройдитесь мимо Кольки или Фитиля, суньте руку в карман и вроде случайно оброните. Делов-то.

А тут появилась и бабушка. Она сразу позвала нас обедать. И конечно первый ее вопрос был обращен к моему приятелю:

– Данила, сбылся твой вещий сон, нашли что-нибудь? – бабушка как раз выносила из кухни кастрюлю с наваристым борщом.

– Частично, – ответил кладоискатель, помогая поставить кастрюлю на подставку.

Вовремя Данила помог, потому, что бабушка могла и уронить ее. Бабушка знала о сверхъестественных способностях Данилы за столом, где он один мог запросто съесть полбарана, и не особенно удивлялась, но чтобы обжорство соседствовало с ясновидением, такого она не слышала.

– Не сундук, кувшин нашли со старинными монетами, – пояснял Данила. – Так, не клад, а одна морока, все монеты ржавые, плесенью зеленой покрыты. И одна только среди них золотая.

Данила вытащил из кармана сверкнувшую монетку и показал бабушке, а Настя сходила в комнату, вынесла кувшин и встряхнула его. Послышался звон подброшенных монет. Пока мы уписывали за обе щеки обед, бабушка рассматривала нашу находку. Ее мнение о кладе не очень отличалось от мнения Данилы, который нашел емкое слово «дрянь», только бабушка выразилась культурнее: