Дмитрий Щеглов: Троглодит

– Жаканы на всякий случай вставил! – объясняет мне Данила. – Мало ли что?

– Ну, что, убедился? – я спрашиваю его. У меня теперь нет абсолютно никаких сомнений, что снежный человек живое, страшное существо из непонятного мне мира. Жутковато!

Мы с Данилой вглядываемся вперед, в цепочку следов снежного человека, она только в одну сторону. Обратно на дорогу он не выходил, значит ушел в лес. Мой дружок неожиданно наклоняется над отпечатком ноги троглодита, затем над следующим. Что он хочет высмотреть, я не понимаю? А Данила чуть ли не принюхиваясь идет по следам.

– Ты куда? – со страхом восклицаю я. Он не обращает на меня никакого внимания, и машет рукой, иди, мол, за мной. Даже на дороге я не хочу оставаться один. Рядом с Данилой мне намного спокойнее. И я ступаю за ним след в след. Он идет как следопыт и внимательно изучает следы лесного обитателя. По своей форме след снежного человека несколько напоминает след медведя, но существенно отличается от него. Длина только пальцев составляет шесть, семь сантиметров. Таких длинных пальцев ни у кого я не видел. А большой палец оттопырен в сторону.

– Видал? – спрашивает меня Данила, провожая взглядом цепочку следов, теряющуюся за бугром, – Туда он пошел, к болоту. А обратного следа нет. И вообще вокруг ничего нет.

– А что должно быть?

– Огрызки, кости!

Мой дружок делает гениальное заключение:

– Он или не очень голоден или несет еду еще кому-то.

– Кому?

– Троглодитше! Или детям!

У меня мурашки пошли по спине, с мохнатой леди мне меньше всего хочется встретиться.

Я упираюсь почти в спину Даниле, постоянно оглядываюсь, и, презрев насмешки и обвинения в трусости, предлагаю ему вернуться домой.

– Еще немного пройдем!

И вдруг впереди нас раздался крик, непонятный и совершенно неестественный для этих мест. В нем были скорбные, душераздирающие нотки. Ужас вздыбил волосы у меня на голове. Я почувствовал, как шапка ушанка взлетела вверх и держится на одном хохолке. Крик подчеркивал затерянность и одиночество снежного человека. Властелин леса своим криком, казалось, хотел перекинуть мост через века к своим соплеменникам. Затем послышался сатанинский хохот. Как завороженные мы слушали голос дикого человека. Хохот чуть не привел меня к потере сознания, а мой дружок неожиданно зло заявил:

– Идем!

– Домой? – обрадовался я.

– На рандеву с ним!

И уже не обращая на меня никакого внимания, зорко поглядывая вперед, он двинулся по следу. Я осторожно снял фузею с плеча и пристроился за ним. Перевалив бугор, метрах в ста мы увидели снежного человека. Он тоже увидел нас. Встреча для него видимо была неожиданной. Троглодит сделал несколько шагов в нашем направлении. Данила снял с плеча двустволку и положил ее стволами на левую руку, недвусмысленно давая понять снежному человеку, что шутить он не намерен. Троглодит остановился. «Значит, приходилось сталкиваться ему с оружием, знает, что это такое», подумал я. Отвратительное, лохматое существо, рыкнув по-звериному, повернулось и бросилось от нас наутек. Теперь торжествующе зарычал мой дружок:

– Гоминоид поганый! – и на всякий случай предупредил меня, – Стрелять по нему, смотри, не вздумай!

– Ты что, до сих пор думаешь, что это человек? – удивлению моему не было конца.

– Ничего я не думаю! Только, без надобности не вздумай стрелять. – еще раз повторил он, – На двух ногах все-таки брат-гамадрил бегает. Погоняем, его немного! Посмотрим, где он живет!

А я подумал, что снежный человек не может быть дурнее утки или волка. Он постарается увести нас от собственного гнезда, логова или берлоги, я даже не знаю, как правильно назвать его жилище. Черный со спины троглодит стремительно уходил от нас по просеке. Одолев подъем, он на миг остановился. Над округой разнесся его гордый, победный клич. Не хотел он признавать нас равными себе и не шел на контакт. Снежный человек стал спускаться в низину, а мой дружок, повесив за спину ружье, наладился за ним.

– Не отставай! – крикнул Данила. Он мог меня и не подстегивать, я чуть ли не на пятки ему наступал. Пройдя низину и поднявшись на бугор, мы увидели уже метрах в трехстах снежного человека. Он шел вперед не оглядываясь на нас. Слежавшийся снег на просеке кое-где проваливался под нами, однако, на удивление хорошо держал снежного человека. А ведь при его двухметровом росте и массивной фигуре он должен был весить никак не меньше двухсот килограмм. Ступня его широкая, разлапистая была похожа на снегоступы. Странно, что он не проваливался.