Роберт Лоуренс Стайн: Тайна часов с кукушкой

Мы все согласно закивали.

— Они стояли в лавке почти пятнадцать лет, — сообщил нам папа, поглаживая часы. — Всякий раз, проходя мимо, я останавливался, чтобы посмотреть на них. Мне они всегда нравились. И в конце концов Энтони выставил их на продажу.

— Здорово! — сказала Тара.

— Но ты с Энтони годами торговался, и он ни за что не хотел снижать цену, — заметила мама. — А сейчас что же?

Папино лицо просветлело.

— Ну, сегодня я зашел в лавку во время ленча, и Энтони мне сообщил, что обнаружил маленький изъян в часах. Что-то в них не так.

Я обследовал часы:

— Где?

— Он отказался сказать. Дети, вы замечаете что-нибудь?

Мы с Тарой стали искать какой-нибудь брак. Все цифры на циферблате были правильными, стрелки на месте. Я не обнаружил ни сколов, ни царапин.

— Я ничего такого не вижу, — объявила Тара.

— И я тоже, — добавил я.

— Ну и я тоже, — согласился с нами папа. — Не знаю, о чем толковал Энтони. Я ему сказал, что в любом случае куплю часы. Он начал было отговаривать меня, но я настоял. Если изъян такой незначительный, что мы не можем его найти, то какая разница? Мне на самом деле они очень нравятся.

Мама откашлялась:

— Не знаю, дорогой, ты действительно считаешь, что они хорошо смотрятся в кабинете?

По выражению ее лица я понял, что часы ей нравятся вовсе не до такой степени, как папе.

— А куда мы их еще можем поставить? — спросил папа.

— Ну, может быть, в гараж?

Папа рассмеялся:

— Хорошая шутка!

Мама покачала головой. Она не шутила. Но и не сказала ни слова больше.

— Мне кажется, дорогая, в кабинете этим часам самое место, — прибавил папа.

На правой боковине часов я обнаружил маленький циферблат. Поверхность у него была позолоченная, и выглядел он как циферблат миниатюрных часов. Но там была только одна стрелка.

Крохотные цифры, написанные черной краской, шли по кругу циферблата, начиная с 1800 и заканчиваясь на 2000. Тоненькая золотая стрелка указывала на 1995.

Стрелка не передвигалась. Пониже циферблата в дерево была утоплена золотая кнопочка.

Не трогай эту кнопку, Майкл, — предупредил папа. — Этот циферблат показывает текущий год. Этой кнопкой передвигают стрелку к следующей цифре года.

Довольно глупо, — заметила мама. — Кто же это, интересно, забудет, в каком году он живет?

Папа не ответил ей.

— Понимаешь, часы были сделаны в тысяча восьмисотом году, с которого и начинается отсчет. Каждый год стрелка передвигается на одно деление к следующей цифре.

— А почему все заканчивается на двухтысячном году? — спросила Тара.

Папа пожал плечами:

— Не знаю. Думаю, что часовой мастер с трудом мог вообразить себе наступление двухтысячного года. А может быть, он решил, что часы не проживут дольше.

— Он, наверное, думал, что в тысяча девятьсот девяносто девятом году наступит конец света, — предположил я.

— Вполне возможно, — согласился папа. — В любом случае, пожалуйста, не трогайте эту стрелку. Впрочем, я бы не хотел, чтобы вы прикасались к этим часам вообще. Они совсем старые и очень-очень хрупкие. Договорились?

— Ладно, папа, — сказала Тара.

— Обещаю, — согласился я.

— Посмотрите, — сказала мама, показывая на часы, — время — шесть. Обед почти…

Слова мамы потонули в громком звуке гонга. Маленькая дверка, расположенная прямо над циферблатом, распахнулась — и оттуда выскочила птица. У нее была самая отвратительная голова, которую я когда-либо видел у птиц, и она подпорхнула прямо к моему лицу.

Я вскрикнул:

— Она живая!

«Ку-ку! Ку-ку!»

Птица хлопала своими желтыми крыльями. Ее жуткие ярко-синие глаза уставились на меня. Она прокуковала шесть раз, а затем влетела обратно внутрь часов. Дверца захлопнулась.

— Да она не живая, Майкл, — рассмеявшись, сказал папа. — Но и вправду выглядит как настоящая, да? Вот здорово!

— Дурак! — стала дразнить меня Тара. — Напугался! Испугался часов с кукушкой!

Она подскочила и ущипнула меня.

— Отцепись, — огрызнулся я, отпихнув ее.

— Майкл, не толкай сестру, — сделала мне замечание мама. — Ты не осознаешь, насколько ты сильней. Ты мог сделать ей больно.

— Да, Майкл, больно, — подтвердила Тара. Папа продолжал восхищаться часами. Он глаз не мог отвести от них.

— Ничего удивительного, что кукушка напугала тебя, — сказал он. — Эти часы особенные. Они из Черных лесов Германии. Предполагается, что они колдовские.

— Колдовские? — повторил я. — Ты имеешьв виду волшебные? Как это?