Вадим Селин - Верните мне мозги!

— Тань, ты, может, домой пойдешь? Отдохнешь…

— Что я тебе, дура, что ли?!

— Почему дура? Просто, наверно, от учебы у тебя появились глюки (а от чего ж еще?), вот и стала ты… странной.

— Это почему еще я стала странной? — возмутилась Танька. — Если вы все вдруг забыли Машку и всех остальных, это еще не значит, что я дура! Ответь мне сейчас же, где Машка?! Где Ленка?! Где Юлька?! Где девчонки?!

— Тань, — вздохнула Галя, поправляя очки, — если я что-то вижу во сне, это не означает, что это есть и наяву. Сегодня я во сне летала, но это во сне. А в жизни я даже хожу медленно.

Танька схватилась за голову и села за парту. Голову самым натуральным образом разрывали мысли, но странное дело — мозги не болели. Обычно в таких ситуациях начинается головная боль, но, кроме кучи вопросов, которыми была нашпигована ее голова, Танька ничего не чувствовала.

«Ну я и идиотка! Ищу в жизни героев своих снов! Ходила бы еще кота Леопольда из мультика искала! И с чего я взяла, что эта Машка и прочие существуют? Вот, их нет в классе, о них никто не слышал, значит, их нет вообще…»

Но, несмотря на всеобщие убеждения и вроде бы логичные доводы, Танька чувствовала себя странно-престранно. Картины из снов до сих пор стояли перед глазами, как будто всё было и все были на самом деле: и Ленка, и Машка, и Юлька, и та прожорливая тетка… Чертовщина какая-то…

В голове был полный бардак. Так бывает, когда поздно ложишься спать и спишь до двенадцати. Потом в голове черт-те что!

Танька стала себе внушать: «Это сон, только сон. И ничего больше. Во сне я была в белой одежде, а в жизни мне нравится черная, во сне я играла в бадминтон, а в жизни я в него играть не умею».

И Танька почти уже убедила себя, что этот реалистичный, необычный сон действительно был сном, пока не случилось неожиданное.

Сарафанов был футболистом. И он вечно таскал с собою мяч. И гонял его по всей школе. Сегодня ему вздумалось погонять его в классе. Погонял. Ударил по нему, и он полетел. Летел, летел, летел и грохнулся знаете обо что? О Танькину голову. Так грохнулся, что вышиб Таньку из-за парты, как в каком-нибудь крутом боевике, напичканном спецэффектами, и она рухнула в самом конце кабинета на бюст Пушкина.

Да-а, удар у Сарафанова был нехилый!

Конечно, урок, на радость ученикам, был сорван. Все Таньке и Сарафанову были очень благодарны, ведь вместе с уроком сорвалась очень-очень важная контроша.

Вызвали директора, классную руководительницу, «Скорую», «Медленную»… Кого только не вызвали! Вскоре «Скорая» выехала из больницы, постояла в пробках, приехала в школу, взяла Таньку и привезла ее в больницу.

— Зачем вы меня сюда привезли? — возмутилась девчонка. — Что я тут забыла?

— Вероятно, у тебя сотрясение мозга, — сказал старый врач с бородой клинышком. Дал Таньке конфету и приказал лежать на кровати и не вставать.

Потом Таньке сделали рентген черепа. Врач внимательно изучил снимок, закатил глаза и… свалился в обморок. Потом сам себе дал понюхать нашатыря, поднялся и закричал:

— Все сюда!!! ВСЕ СЮДА-А-А!

«Чего это он такой нервный?» — поразилась Танька, жуя конфету и валяясь на кушетке.

Прибежало много-много врачей. Они столпились вокруг старого врача. Зашушукались. Стали коситься на Таньку.

— Чего это вы? — взволнованно спросила Танька, почуяв неладное. — У меня сотрясение мозга? А вы меня вылечите? А я буду ходить в школу? А справку дадите? А на физкультуру освобождение выпишите? А…

— Татьяна, где твои родители? — поинтересовался врач, во все глаза рассматривая Таньку, словно она была какой-то диковинной штукой.

— А я сама себе родитель, как Пеппи Длинныйчулок.

— Я спрашиваю серьезно.

— А я серьезно отвечаю. Мой папа — негритянский король, а мама — негритянская королева, а я, выходит, негритянская принцесса. Ой, то есть мы не «негритянские», а «африканские». Сейчас же нельзя говорить слово «негр», это не политкорректно.

Врачи переглянулись. Тот старый врач (между прочим, его звали Петр Серафимович) позвонил в Танькину школу и попросил к трубке классную руководительницу. Побеседовал с ней и положил трубку. Ошарашенно оглядел своих коллег:

— Ее родители действительно негритя… африканские короли.

— Ну, а я что говорила? — хмыкнула Танька. — Так что у меня там на снимке, не тяните резину.

Петр Серафимович стал подыскивать слова, а когда подыскал, то сказал:

— Понимаешь, деточка, у тебя… эээ… как бы помягче выразиться-то… у тебя, это… небольшой дефект… то есть ты… без головного мозга. Проще говоря — безмозглая.