Пьер Гамарра - Двенадцать тонн бриллиантов

В самом деле, ночной визит был полезным: он мог навести на нужный след.

Снова скрипнул гравий.

Посетитель был здесь, совсем рядом с Кристофом. Он должен был заметить это открытое окно и колеблемые ветром занавески.

«Странно! — подумал молодой человек. — Почему он подходит так близко? Думает, что комната пуста, или решил, что я сплю? Разве он не видел, как погасла лампа?»

Потом Кристоф вспомнил о луне. Фасад дома и сад были залиты белым светом. Лампа стояла в глубине комнаты, и снаружи ее свет был почти не виден из-за необычайно яркой луны.

Таким образом, у пришельца могло возникнуть впечатление, что в доме все спят.

Кристоф медленно протянул руку к ближайшей полке, чтобы достать оттуда большой фонарь. Пальцами он дотронулся до металла. Взял фонарь в руку. И потянул его к себе.

Жест был слишком резким. Маленькая керамическая вазочка, украшавшая этажерку, с громким стуком упала на пол.

Кристоф задержал дыхание.

Но посетителя под окном он, должно быть, спугнул.

Гравий скрипнул.

Кристоф больше не колебался. Он бросился к подоконнику, перегнулся через него и направил яркий свет фонаря на аллею и на грядки.

Фонарь осветил белый гравий, вишню, куст сирени, кирпичные стены ограды в конце аллеи…

…И чью-то фигуру, мелькнувшую возле стены.

Слишком поздно!

Одним махом посетитель, крепко уцепившись, подтянулся и исчез за стеной.

— Этот молодой человек очень мил! — сказал Эжен Бабилас.

— Да, очень мил, — повторил Гаэтан де Солис.

— Очень, очень мил, — добавила мадам Лежербье.

Краем глаза она посмотрела на свою соседку — почти незаметный румянец оживил лицо Иоланды.

— А есть ли у него какая-нибудь специальность помимо занятий литературой? — спросил Жан Луи Шассерио.

— Он учитель физкультуры, — ответил Гаэтан.

— Преподает в Коломбо, — уточнила Иоланда.

— И вы, можно сказать, соседи? — снова заговорил Бабилас.

— Все это замечательно, — сказала мадам Лежербье, — но не имеет никакого отношения к делу.

В то утро они собрались в директорском кабинете. Это было обычное рабочее совещание. Но конечно, основной темой обсуждения было все то же нападение.

— На самом деле, — снова заговорила мадам Лежербье, — беда не так уж велика… Рукопись Кентена нашлась.

— Простите! — сердито вскричал Шассерио. — Не все так просто! Была похищена другая рукопись, а мсье де Солис был оглушен! По справедливости надо бы…

— Отыскать виновного и найти рукопись этого милого юноши, не так ли?

Гаэтан де Солис кивнул головой.

— К тому же «Робинзоны с Ориноко» — хороший роман. Я даже удивился, насколько талантлив этот молодой человек. Мы должны ему помочь.

— Вы, безусловно, правы, — тихо сказала мадам Лежербье. Она повернулась к Эжену Бабиласу: — Кстати, дорогой мой, вы показали рукопись специалисту? Я говорю не о «Робинзонах с Ориноко», а о «Двенадцати тоннах бриллиантов».

— Да, да, в самом деле, — подхватил Шассерио. — Вы говорили, что один из ваших друзей — инженер…

Сидя за столом, Эжен Бабилас потирал свои круглые щеки.

— Я как раз собирался рассказать об этом. Один из моих добрых друзей, молодой человек, которому я полностью доверяю, работает инженером ГЭК.

— ГЭК? Что это такое? — удивился Шассерио.

— Главная электрохимическая компания. Это очень серьезная фирма. Руководство ее находится в Париже.

— Вы передали им рукопись Филибера Кентена? — довольно сухо спросил Шассерио.

— Да.

— Ну и что?

— Они были в курсе!

— Они были в курсе! — громко повторила Иоланда.

— Да. Учитель переписывался с ГЭК. Тут нет ничего необычного. Эта компания интересуется научными изысканиями подобного рода.

Иоланда слушала с напряженным вниманием.

— Вы хотите сказать, — спросила она, — что учитель передал ГЭК свой способ изготовления бриллиантов?

— Не совсем так. Как говорит мой друг, Кентен указал им некоторые главные направления поисков. Мой друг вкратце рассказал мне, в чем состоит проблема. Чтобы изготовить бриллиант, необходимо выполнить два условия…

— Нужны высокая температура и высокое давление, — перебил его Шассерио. — Это известно. Давление должно быть порядка сорока — пятидесяти тысяч атмосфер, а температура должна достигать тринадцати — пятнадцати тысяч градусов.