Жорж Байяр - Школа Детективов

Ты, конечно, можешь называть это совпадением…

Погоди, дай договорить. Уверяю тебя, полиция не смогла бы всего за две недели найти фальшивомонетчика, который изготовлял клише с помощью твоей кислоты… Кстати, если Дюмарбр действительно печатал фальшивые деньги, то вряд ли он сам еще и гравировал клише…

Но разве он не мог передать кислоту сообщнику?

Все равно клише были изготовлены гораздо раньше!

А что, если этот сообщник и донес на Дюмарбра?

Не получив доход от фальшивок?.. Слабо верится… Робер не выглядел убежденным на все сто процентов.

Аргументы Антуана, конечно, звучали заманчиво: ведь он так хотел верить в невиновность Люсьена. Но именно поэтому его продолжали терзать сомнения.

Но… — начал было он. Однако Антуан перебил его:

Вот что, Боб!.. Как говорит мой дед, каждый должен делать свое дело. Полиция свое дело знает, верно? А нам остается позаботиться о бедняге Лулу. Если тебя интересует мое мнение, ты должен держаться с ним так, будто ничего не случилось.

На следующее утро газета сообщила любителям сенсаций подробности происшедшего. Впрочем, подробностей оказалось не так уж много, и читатели сделали вывод, что, пока не будут обнаружены сообщники Дюмарбра, полиция не станет нарушать тайну следствия.

"Сотрудники полиции во главе с комиссаром Шартеном провели вчера обыск в типографии Дюмарбра. Результаты обыска: ручной печатный станок и запас специальной бумаги, пригодной для изготовления фальшивых купюр достоинством десять тысяч франков. Хотя Дюмарбр свою виновность полностью отрицал, вечером он был помещен в тюрьму Амьена. Следствие продолжается. Рекомендуем нашим читателям с особым вниманием относиться к десятитысячным банкнотам и по мере возможности проверять их подлинность в ближайшем отделении банка".

Перед тем как отправиться в коллеж, Робер успел наскоро пробежать статью. Кроме того, мать рассказала ему: она слышала, что маленькой Сюзанне Дюмарбр за два дня до ареста ее отца вернули десятитысячную купюру в одном из магазинов города.

Конечно, все это выглядит странно. Не понимаю, как мог отец дать фальшивую купюру собственной дочери… Ведь тем самым он сразу привлек к себе внимание. И еще: полиция, говорят, больше двух месяцев следила за районом, откуда, по-видимому, поступали фальшивые деньги…

Робер подскочил на стуле, услышав это.

Больше двух месяцев?! Точно, мама?

Да. Так сказал папа: ему удалось поговорить с начальником жандармерии. Так что в этом можно не сомне-. ваться.

Тогда здорово!.. Ты даже не представляешь, как это здорово, мама!

Мадам Манье улыбнулась; она привыкла к неожиданным вспышкам восторга у сына и спокойно ждала продолжения: Робер обязательно объяснит ей причину своей радости.

Если полиция ведет слежку уже два месяца, значит, Люсьен ни в чем не виноват!

О Господи!.. Виноват?.. Да в чем Люсьен-то может быть виноват?

Робер поведал ей историю исчезновения кислоты.

Н-да, — согласилась она, — действительно неприятное совпадение… Что ж, сделай отсюда вывод. Если верно, что истина иногда выглядит неправдоподобно, то верно и то, что очевидность тоже вполне может оказаться обманчивой. И вот лишнее этому подтверждение.

Однако Робер вдруг впал в задумчивость. Мадам Манье, заметив это, спросила встревоженно:

Тебя еще что-то беспокоит, мой милый?

Конечно, мама! Если кислоту украл не Лулу, то — кто?.. И зачем?

Мадам Манье, улыбаясь, покачала головой.

Да, конечно. Но… ты уверен, что ее украли?

Робер долго ломал голову, пытаясь найти какое-нибудь иное объяснение, но ничего придумать не мог… Впрочем, это было не так уж и важно: ведь Люсьен, как Робер все более убеждался, к пропаже был непричастен.

Ты себе не представляешь, мама, какое это для меня облегчение! Остальное все — ерунда. Он будет и дальше играть в нашей команде, это главное!

В это утро Лулу появился в коллеже. Он был бледен, губы его подергивались; он явно еще не пришел в себя после случившегося. На всякий случай Робер и Разэн решили проводить его через двор: не дай Бог, какой-нибудь недоумок вроде Бавера или Нибаля захочет показать, как относится к фальшивомонетчикам. От этих типов можно было ждать чего угодно. У Робера кулаки сжимались, когда он думал о лицемерии и наглости некоторых своих одноклассников, которые, собравшись кучками по три-четыре человека, угрюмо смотрели на несчастного Люсьена, бормоча под нос что-то невнятное, смысл чего однако было легко угадать.