Олег Верещагин - Если в лесу сидеть тихо-тихо, или Секрет двойного дуба

Человек повзрослее просто пожал бы плечами, да и зашагал дальше по своим очень важным делам. Но когда вам тринадцать лет — ваше внимание способны привлечь многие странные вещи, на которые взрослые не обращают внимания. Подростки чаще глядят по сторонам и в небо, чем те, кому мешают «отвлекаться на глупости» эти самые «важные дела».

Олег сощурился и оттопырил языком щёку. Листва подрагивала — не всё время, а так, будто ветер то поддувал, то стихал. Ещё две капли упали на его лицо. Мальчишка огляделся. Тихо было в лесу, только на все лады заливались птицы — часть лесной тишины.

— Так, — сказал Олег. Примерился и, подпрыгнув, повис на нижней ветке дуба. Царапнул кроссовками шершавую, в крупных глубоких трещинах кору, качнулся маятником и забросил ноги на сук. Потом встал на нём в рост.

Дальше лезть было совсем легко. Если честно — Олег не знал, зачем и почему он лезет. Ну, правда, если разобраться — капает. Листья шевелятся. Ну и что — даже с точки зрения тринадцатилетнего мальчишки? В Воронеже он мимо пробежал бы, даже если бы заметил. А тут… То ли сам лес подталкивал совать нос в разные места, то ли рассказы Князя так подействовали, то ли утренняя стычка, почти настоящий бой? Короче говоря, через минуту Олег уже в рост встал на развилке, упираясь ногами в стволы «рогатки». Листва шелестела у его висков.

Тёплый, но сырой ветер с капельками дождя толкнулся в лицо — ОТТУДА, ИЗ РАЗВИЛКИ! И БОЛЬШЕ ЭТОГО ВЕТРА НИГДЕ НЕ БЫЛО!

Это оказалось так неожиданно, что Олег не удержал равновесия. Его повело вперёд, мальчишка понял, что падает с высоты двухэтажного дома и в последний момент отчаянно толкнулся ногами, чтобы приземлиться в прыжке, а не падая плашмя…

Земля ударила по пяткам с такой силой, что Олега бросило набок, в мокрые кусты. Барахтаясь в хлёстких, липнущих влажной листвой ветвях, он с изумлением подумал, что вроде бы спрыгнул с куда меньшей высоты, чем должен был — метров с трёх, не больше!

Наконец он выпутался и, на четвереньках выбравшись из кустов, встал в рост. В ту же секунду у мальчишки вырвался звук, средний между иканьем и кашлем, а глаза выпучились так, что он сам это ощутил — как у хамелеона.

Он стоял на той же поляне, у того же дуба. Вокруг лежал тот же лес. Только в этом лесу дул, покачивая кроны, прохладный ветер и накрапывал из низких туч дождь. А до развилки, из которой Олег десантировался, при желании можно было допрыгнуть!

Что Олег и сделал. Да не просто так, а по-щенячьи скуля от ужаса. Он взобрался на дуб и, зажмурив глаза от непередаваемой жути, прыгнул вниз снова — в ту сторону, откуда взбирался, с одной лишь мыслью, с одним желанием в голове: чтобы всё стало, как прежде!

Не переломал он себе ничего чудом. Пять метров — не три. Дыша, как после забега на три кэмэ, Олег долго лежал в прогретой траве, приходя в себя и не открывая глаз, чувствуя лишь, что вокруг безветренный, солнечный день. «Мне всё это приснилось, — вдруг отчётливо подумал он. И облегчённо перевёл дух, как после кошмарного сна. — Ну конечно, я же уснул под дубом, вот мне и приснилось, что я проснулся, и…»

Джинсы и рубашка с закатанными рукавами были мокрые. И, когда он открыл глаза, то увидел подсыхающую на коленях, ладонях и кроссовках грязь.

Грязь ОТТУДА.

Стараясь даже не оглядываться на развилку, Олег опрометью бросился прочь с поляны.

…Способность рассуждать если не логично, то хотя бы приближённо к логике вернулась к Олегу лишь на кордоне, когда он вымылся, застирал джинсы, отмыл кроссовки и в одних плавках уселся за стол — не перекусить, а подумать. Страх не возвращался, можно было порассуждать.

— Чего я испугался? — спросил сам себя Олег и потрепал по ушам лежавшего под столом Бойца. Тот вздохнул и переместил было тяжеленную башку на босые ноги мальчишки, но Олег спихнул пса: — Уйди, ты как печка… Так чего я испугался? Ну дождь. Ну ветер. И что?… По здравом размышлении Олег даже забегал по комнате, издавая нечленораздельные вопли. Не было сомнений, что ему бешено повезло! В тринадцатилетних мальчишках очень редко живёт скептицизм, они свято убеждены (и это хорошо!), что мир — просто залежь приключений, чудес и даже опасностей, которые он прямо-таки обязан предоставлять в полное распоряжение людям. Среди взрослых очень мало тех, кто сохранил такое отношение к миру, а имеющихся в наличии называют «чудаками», «странными» или «неисправимыми романтиками».Сомнений не было — он нашёл что-то в сто раз круче «Думок» или «Кваки» — да и вообще всего, что могла изобрести фантазия компьютерных производителей. Потому что — НАСТОЯЩЕЕ. Скорее всего — параллельное пространство.