Олег Верещагин - Если в лесу сидеть тихо-тихо, или Секрет двойного дуба

— Внучок, не надо. Калекой ведь на всю жизнь останешься, подумай, — и чуть шевельнул стволом. Бугай без особой обиды и даже с каким-то уважением откликнулся:

— Понял, дед, — и присел философски на корточки.

— Дед, а дед, — заскулил стоявший на коленях у машины, — Христом-богом прошу, отзови волка, он же мне руку откусит…

— Внучки, вы пистолеты побросайте, — посоветовал Князь, — и ножи.

А сами вон, к ручейку отойдите.

Он подцепил одной рукой все четыре ружья и швырнул их к машине. На ходу разоружаясь, охранники табунком перебрались к родничку, где их принял под опеку Клык. Боец обежал оба джипа, пометил колесо и аккуратно, по очереди, выволок с сидений автоматы, добавив их в общую кучу. Потом присоединился к брату.

— Вот теперь давайте записываться, — как ни в чём не бывало предложил Князь. В Олеге всё дрожало от напряжения, но это была скорее приятная, боевая такая, дрожь.

— Вы ответите, — угрюмо заявил старший из браконьеров, стирая кровь с рассечённого лба. — За всё ответите.

— Я бардачки посмотрю, — подал голос Олег, — у таких крутых всегда в бардачках пушки.

— Посмотри, — одобрил Князь. — Ну, по порядку…

Из бардачков Олег извлёк ещё два пистолета — и вытащил четвёртый автомат, угнездившийся в одном из джипов между передними сиденьями. Бугай его окликнул:

— Пацан, кинь сигареты.

— Курить вредно, — непримиримо отозвался Олег. — Сидите, собаки дыма не любят.

— Да? — бугай покосился на кавказцев и вздохнул: — Ладно, потом покурю. Вы их хоть кормили сегодня?

— Они себе сами добывают, — огрызнулся Олег, — так что потише там.

— Смотри, щенок, — процедил Кеша, — ещё встретимся…

— Заткнись, — презрительно бросил бугай, — в штаны навалил, теперь сиди и сопи в две дырки.

— Оружие и боеприпасы конфискованы, мясо тоже, — объявил Князь, закончив писать протокол. — Можете убираться. Но ждите гостей.

— Мне это всё — тьфу, — вдруг смачно сплюнул молодой, снимая и убирая очки. — Понял, козёл старый — тьфу! Но тебя я срисовал. И ты запомни мои слова, пень — я на тебе отпляшусь. Будет и на моей улице праздник.

— Может, и будет, — согласился Князь. — Когда меня не будет.

Уже от джипа молодой пообещал:

— Это мы тебе устроим, чмырь.

— Боец, усади его, — не повышая голоса, скомандовал Князь, и молодой то ли икнул, то ли охнул: кавказец, тенью оказавшийся рядом, метко сомкнул свои зубы на… Олег скрючился в седле от хохота, да и охранники с трудом прятали ухмылки. Боец подтолкнул молодого — тот, сложившись пополам, исчез на заднем сиденье своего джипа. — Счастливого пути, — напоследок пожелал Князь.

Тучи растянуло вскоре после полудня. Подкралась и улеглась среди кустов на прогалинках жара — настоящая, даже чересчур. Тёплый дремотный воздух был неподвижен и тих.

Олег валялся на краю полянки, в тени дуба. После возвращения с объезда Князь отбыл в Иконовку, к лесничему, своему начальнику (Олег долго путал эти два звания — лесник и лесничий), повёз рапорт и конфискованное оружие, а мальчишка подумал и слинял уже привычно в лес. Но там его застала жара, он присел возле дуба, потом прилёг, а потом уснул, и лес перестал обращать на Олега внимание. Даже здоровенный барсучище, трусивший на своих кривоватых мощных лапах по каким-то делам, только подёргал чёрным мокрым носом, но и головы не повернул.

Мальчишка проспал часа два, не меньше. Разбудили его капли дождя, упавшие на лицо. Олег подскочил, как подброшенный пружиной, вытер локтем физиономию и огляделся. Несколько капель упали ему на руку. Но небо над поляной оставалось солнечным, белёсым от жары и безоблачным. Он взглянул на часы и, сев поудобнее, зевнул, потом — потянулся.

На поднятые вверх руки снова упали несколько капель.

Олег быстро вскинул голову и всмотрелся в крону дерева. Это был обычный дуб, вот разве что метрах в пяти над землёй его ствол раздваивался, как огромная рогатка. Два отростка шли немного в стороны, а потом опять вверх.

На нос Олегу упала ещё одна капля. Мальчишка стёр её пальцем и лизнул. Обычная вода. С листьев капает, наверное.

Но, придя к такому выводу, Олег не двинулся с места и не опустил голову. От природы он был наблюдательным парнем, а неделя, прожитая в лесу рядом с Князем, многое добавила к этой наблюдательности. И теперь он видел, что листья дуба возле этой развилки шевелятся — словно их ворошит ветер. Вот только ветра не было — даже вечно дрожащие осинки, сгрудившиеся по другую сторону поляны, застыли в нагретом воздухе, словно металлические.