Валерий Роньшин - Тайна Африканского Колдуна

Детектив пожевал сигарету.

— Эмма, припомни-ка: ты что-нибудь пила перед сном?

— Да вроде нет… хотя постойте. Я выпила молока!

— Привкус у молока был?!

— Да… сладковатый.

— Все сходится! — воскликнул Микешатьев. — Это "Привет из Африки"!

— Кто дал тебе молоко? — спросил Микстуров.

— Кира.

— Какая Кира?

— Дежурная в гостинице.

— А до этого ты ничего не пила?

— Нет, ничего.

— А после этого?

— После только у господина Шульца. В его магазинчике. Но вы же говорите — это глюк.

— В его магазинчике, — задумчиво повторил детектив. — Ладно, давай вернемся к бандитам. Ты поняла, о чем они говорили?

— Да не очень. Они ж по-блатному болтали.

— Но, может, называли какие-то имена, клички?..

— Да, называли! — вспомнила я. — Хозяин!..

— Ага-а! — встрепенулся Микстуров. — это же кличка владельца ночного клуба "Сивка-Бурка"!

— Свинарского?! — вскинул брови Микешатьев. — Я был уверен, что он порядочный человек.

— Ваш "порядочный" человек — главарь преступной группировки, — отчеканил детектив. — А в его "ночнике" собирается вся местная братва… — Микстуров повернулся ко мио. — Эмма, а ты бы узнала Червяка с Карасем, если б их увидела?

— Может быть, — поколебавшись, ответили я. — Вообще-то, я их только через щелку видела.

Детектив выплюнул сигарету на пол и загасил ее носком ботинка.

— Окей. Иди сейчас в гостиницу и как следует выспись. Сегодня ночью мы посетим "Сивку-Бурку".

Не успела я выйти из детективного агентства, как начался жуткий ливень. Спасаясь от дождя, я забежала в краеведческий музей.

И решила от нечего делать осмотреть его.

В полном одиночестве я стала бродить по заставленным разной ерундой залам. И в одном из залов увидела… Льва Толстого.

— О-о, посетитель, — обрадовался он. — Здравствуйте, здравствуйте, посетитель.

— Вы очень похожи на Льва Николаевича, — сказала я.

— А я и есть Лев Николаевич. Только не Толстой, а Курицын. Директор этого музея.

— Что-то у вас народу не густо, — заметила я.

— Ничего не поделаешь, — сокрушенно вздохнул он. — Люди не интересуются историей родного края. А между тем здесь родился Крузенштерн. Ты знаешь, дитя мое, кто такой Крузенштерн?..

— Конечно, знаю, — не моргнув глазом соврала я.

— Похвально, похвально. — Старик разгладил свою пышную бороду. — А вот скажи, почему наше озеро называется Богатое?

— Без понятия, — на сей раз честно призналась я.

— Хочешь расскажу?! — загорелся директор. — Весьма любопытная легенда.

— Ну расскажите, — из вежливости согласилась я.

И Курицын начал рассказывать:

— Давным-давно жил в этих краях один русский барин, сказочно богатый. Звали его Порфирий Дормидонтович Скуратов. Больше всего на свете он любил острые ощущения. Поэтому каждый год отправлялся путешествовать по диким, неизведанным местам. И вот однажды, когда Порфирий Дормидонтович путешествовал по Африке, решил он из русского удальства искупаться в Лимпопо. Причем именно в том месте, где водилось множество крокодилов. Скинул Скуратов одежду да и бросился в мутную воду. А крокодилы, в свою очередь, бросились на Порфирия Дормидонтовича. И если б не африканец Мадунга, к счастью оказавшийся неподалеку, остались им от Скуратова одни воспоминания.

Смелый негр дикими воплями распугал всех крокодилов и вытащил русского путешественника на берег. Тут-то и обнаружилось, что прожорливые твари успели откусить Скуратову ногу. А какой путешественник без ноги?.. Вот и пришлось Порфирию Дормидонтовичу возвращаться в Россию. А в благодарность за спасение он взял с собой Мадунгу и назначил ему хорошее жалованье.

По приезде в Россию Скуратов поселился в Задонске. Как раз в этом самом доме. А у соседей была дочка на выданье, Лизавета. Вскоре Скуратов и Лизавета познакомились, подружились и обвенчались. И все бы хорошо, да, на беду, пошла как-то Лизавета в озере искупаться и — утонула… Тебе не скучно, дитя мое? — прервал свой рассказ Курицын.

— Ну что вы, Лев Николаевич, — ответила я, с трудом сдерживая зевок, — очень интересно.

— …Горю Порфирия Дормидонтовича не было границ. Он так убивался по несчастной Лизавете, что прислуга начала опасаться за его рассудок. И, как выяснилось, не зря. Сошел Скуратов с ума. Продал свои имения, а вырученные деньги обратил в слитки чистого золота. Сложил он все это золото в громадный сундук, вывез на середину озера и бросил в воду. А затем и сам туда бросился. С тех поп наше озеро и стали называть "Богатое". Директор умолк.