Зента Эргле - Уно и три мушкетера

— Спасибочки, я вам не нянька, — отрезал Портос. — Лучше уж тогда помогать здесь, в столовой. Со стола смести или пол вымыть я еще могу.

— Надо будет поговорить с заведующей, — предложила Ингрида. — Может быть, действительно, найдется для тебя какая-нибудь работа. Ты ведь не такой уж и маленький.

— Только на лето, пока наши работники в отпусках, — согласилась заведующая столовой, внимательно оглядев брата Ингриды с головы до пят.

— Можно считать, что банда у нас почти в руках, — гордо сообщил мушкетерам Портос. — Я буду работать в столовой подсобником и смогу наблюдать за всеми, кто там бывает.

— Колоссально! — обрадовались остальные.

Атос и его старший брат Гундар были дома одни. Гундар возился с новой радиолой «Симфония», пытался поймать джазовую музыку, Атос, устроившись в мягком кресле, с увлечением читал Конан-Дойля. Вдруг он поднял голову и прислушался.

— Динго скулит, — проговорил он.

— Тебе, наверное, почудилось, — засмеялся Гундар и сделал музыку погромче.

Атос подошел к открытому окну. Теперь он уже отчетливо слышал, как повизгивает собака и кто-то будто плачет. Моросило. Во дворе было темно хоть глаз выколи. Атос ощупью двинулся по дорожке вдоль гаража. Динго стоял на задних лапах, навалившись передними на соседский забор, и тихо скулил.

— Кто это здесь? — спросил Атос.

— Это я, Магдалена, — ответил всхлипывающий детский голос.

— Лена? Ты что здесь делаешь в такую темень? Да и дождь вон какой! — удивился мальчик, подойдя к забору.

— Отец меня выгнал. И теперь мне всю ночь надо стоять тут и молиться, чтобы господь простил мои грехи. А я ужасно боюсь темноты. Хорошо, что ваш Динго здесь.

Атос посмотрел на соседский дом. Все окна были темными.

— Ну, погоди, святоша! Сам валяешься в мягкой постели, а ребенка заставляешь мерзнуть под дождем! — Мальчик потряс кулаком. — Пойдем к нам, Лена. Я напою тебя горячим чаем. — Атос помог девочке перелезть через забор и, взяв за руку, провел в комнату.

— Ты вся дрожишь. Садись-ка сюда! — Атос подвинул девочке мягкое кресло и завернул ее в теплое одеяло, так что наружу выглядывало только худенькое личико с огромными испуганными глазами.

— Мне страшно, он опять будет бить меня. — Лена снова заплакала.

— Пусть только попробует, — пригрозил Атос. — Сейчас не те времена, и никому не позволят истязать ребенка. Если что, сообщим в соответствующие органы.

— Уймись, осведомитель, — перебил его брат. — Отец не накажет своего ребенка без причины.

Лена кивнула головой.

Ну, признайся, в чем ты согрешила? — строго спросил Гундар.

— У отца на столе лежали очень красивые цветные картинки. Целая куча. Я взяла только одну, с собачками, и вырезала, чтобы прицепить к стене, — всхлипывая, рассказывала Лена. — А он накричал на меня, а потом стал бить… Это, оказывается, священные картинки. Вот он и выгнал меня, чтобы я подумала о том, что натворила. Но собачки были такие красивые, посмотри! — и девочка достала из кармана передничка остатки картинки.

— Чего тут красивого? — Атос передал обрывки брату. — Заурядная пошлая картинка.

— Эге! — присвистнул брат. — Так это же пластинка, да притом американская, «Made in USA». Я видел уже такие — джаз что надо. Ну-ка, попробуем! — Гундар поставил остатки пластинки на проигрыватель. Раздалось подобие собачьего лая.

— Тебя, детка, действительно нужно хорошенько выпороть, — пробормотал Гундар. — Надо же, испортить такую вещь! Это же знаменитый собачий джаз! Мировая вещь!

— Я же не знала. — И Лена снова начала плакать.

— Катись ты к черту со своими собачьими джазами! — Атос разозлился и выключил радиолу. — Оставь девчонку в покое. Ты что, сам не видишь, как ее трясет. Ну-ка, Лена, выпей чаю и отправляйся спать. — Он дал девочке большую чашку и толстый бутерброд. — Утром я тебя разбужу. Тогда посмотрим, что дальше делать.

Утром Атос проснулся от громкого пения птиц. Солнце уже поднялось над крышей нового шестиэтажного дома, что стоял напротив. Окрестные сады переливались, усыпанные алмазами росы. От лилий с плантаций вилцановского сада исходил пьянящий пряный аромат.

«Вилцан»… В тот же миг мальчик вспомнил вчерашние события и бросился вниз в большую комнату. Она была пуста. На мягком кресле лежало аккуратно свернутое цветное одеяло. В соседней комнате спокойно спали родители.