Адам Багдай - Тайна черного зонта

— Во главе которой стоял Фредек Спортсмен, — закончила за Толуся Гипця.

— Нет. Фредек, Толстяк и их сообщники были мелкой рыбешкой. Они перевозили кожу с кожевенного завода в «Клен», а оттуда в притон. Во главе шайки были рыбы покрупнее.

— Миллионная афера, — с недоверием в голосе повторил Кубусь. — Гипця! — повернулся он к девочке. — Представляешь, кого мы выследили?

— Ты забыл о Ленивце, — заметила девочка и затряслась от смеха. — Это страшно смешно! Ленивца перевозили в ящике вместо рулона с кожей!

На этот раз никто не мог удержаться от смеха. Смеялись от души, заразительно. Дед Куфель держался руками за живот, у Повальского комично шевелились усики, а у Толуся по впалым щекам скатывались крупные слезинки.

Первым овладел собой Повальский. Поднявшись со стула, он пригладил ладонью смявшиеся лацканы и, подправив пальцем усики, необычайно вежливо поклонился.

— Плошу извинить. Мне с вами очень плиятно, но я должен поплощаться. Сегодня я уезжаю…

— Сегодня? — Дед Куфель с сомнением покачал головой. — Пан так спешит?

— У меня важные дела… В Сан-Фланциско.

— В Сан-Франциско? Ну что же… — Дед Куфель откашлялся. — Удачи пану в Сан-Франциско, а здесь пан провалил дело…

Повальский недовольно поморщился, но усилием воли заставил себя улыбнуться и почти весело произнес:

— Это пустяки.

Затем он повернулся и ушел. Все молча глядели ему вслед.

— Я тоже пошел домой, — проронил Толусь Поэт. — Нужно немного почитать. — Вскинув руку, он описал ею в воздухе круг, словно желая слить воедино белые облака и шныряющих в небе ласточек с шуршащей листвой берез и калин. Худое лицо его озарилось светом, в глазах появился блеск, а губы сложились в улыбку. — Да, — со вздохом произнес Толусь, — все на свете тлен и мишура в сравнении с прекрасной поэзией!

— А что ты теперь будешь делать, Толусь? — спросил дед Куфель, трезво оценив ситуацию.

— Я? — переспросил Толусь. — Ну что же, придется подыскать какое-нибудь добропорядочное занятие. — Он махнул на прощание рукой. — Держитесь, детективы. А если будет настроение, приходите ко мне. Я почитаю вам такие прекрасные стихи, что вы забудете обо всем на свете.

Повернувшись, Толусь удалился на своих тонких, как ходули, ногах.

Кубусь и Гипця возвращались домой. Они шагали молча, будто герои, пресытившиеся невероятными приключениями и ошеломляющими удачами.

Свернув на Окружную, они уже издали увидели дом пани Баумановой.

— Интересно, где теперь черный зонт? — задумчиво проговорила Гипця.

— Может, Повальский взял его с собой в Сан-Франциско? — высказал предположение Кубусь.

— На память?

— Возможно, хотя это и не совсем приятное для него воспоминание.

— А может, он его выбросил? — задумалась девочка.

— Нет, — живо запротестовал юный детектив, — выбросить такой фантастический, волшебный зонт?

— Посмотри, что там висит на ограде? — тихо пискнула обрадованная Гипця, показывая на длинный черный предмет, свисающий с сетчатого ограждения.

— Зонт! Ей-богу, зонт! — закричал Кубусь.

Они быстро подбежали к ограде, и Кубусь дрожащей от волнения рукой снял с сетки так хорошо знакомую им вещь.

— Тот самый, с серебряной ручкой, монограммой и названием фирмы! — объявил Кубусь.

— И с двумя оставшимися от мышей дырками! — радостно подтвердила Гипця.

Кубусь медленно раскрыл зонт. Зашелестел слежавшийся шелк, звякнули заржавевшие спицы, и легкая пыль закружилась в пронизанном солнечными лучами воздухе. Черный гриб зонта на мгновение завис над друзьями, вызвав у них чувство смутного беспокойства. Вот он, таинственный зонт, принесший им столько волнений и радостей, восторгов и разочарований. Он снова у них в руках!

— Что мы с ним сделаем? — шепотом спросил Кубусь.

— Может, спрячем в водосточной трубе и будем туда приходить?

— Нет, мы же уезжаем. Может, я возьму его домой и покажу маме? — предложил Кубусь.

— Не надо, а то снова случится какое-нибудь чудо. Знаю! — Гипця хлопнула в ладоши. — Отнесем его пани Баумановой. Она была очень к нему привязана.

— Чудесно! — обрадовался Кубусь. — Я ведь обещал, что найду и обязательно верну его ей.

Старый дом еще утопал в тени. В саду заливался черный дрозд, под башенкой увивались ласточки. Гипця с Кубусем шли по дорожке, и гравий похрустывал у них под ногами. Миновав густой кустарник, они увидели на веранде пани Бауманову, поливавшую из лейки цветы. Она была в своем обычном черном костюме, в той же самой белой блузке и, как всегда, то и дело поправляла очки. Увидев детей, пани Бауманова удивленно застыла на месте.