Наталия Кузнецова - Почти идеальное ограбление

– А почему вы на работе кажетесь, ну, немножко толще, чем дома?

– Там холодно, – объяснила женщина. – Первый этаж, отопление давно отключили, а у меня радикулит, потому и приходится поддевать теплые вещи.

Так вот почему в первый раз они никак не могли ее прощупать, поняла Лешка, и все ее сомнения рассеялись тоже. С одной стороны, она обрадовалась: Анастасия Андреевна показалась ей очень доброй, и было бы неудобно ее разоблачать после того, как она оказала ее брату первую помощь. С другой стороны, выходит, Ромка напрасно лазил на ее балкон и непонятно за что пострадал. И главное, теперь неизвестно, где ловить настоящую преступницу.

И тут зазвонил Лешкин телефон. Это, конечно, был отец.

– И где вы до сих пор бродите? – гневно спросил он.

– А мы… Мы скоро придем.

Трубку перехватила Валерия Михайловна:

– Где вас черти носят?!

– Мы в гостях. У Анастасии Андреевны, – не зная, что еще сказать, Лешка беспомощно оглянулась на хозяйку дома.

Анастасия Андреевна взяла у нее телефон:

– Здравствуйте. Я Анастасия Андреевна Старилова. Ну да, та самая, ну да, мы с вами встречались. Ваши дети у меня. Пьем чай, разговариваем. Да, Рома в последнее время заинтересовался искусством.

Брат с сестрой навострили уши. Они знали, что их мама по работе с кем только не встречается. Значит, она и с Анастасией Андреевной знакома. И как они этого раньше не знали? Выведали бы все о ней у себя дома и не тратили время даром.

– Я их отправлю на такси и запомню номер машины, вы не волнуйтесь, – закончила разговор Анастасия Андреевна и вернулась к Ромкиным болячкам.

Теперь она приказала ему снять джинсы. На распухшей Ромкиной коленке сиял огромный кровоподтек. Хозяйка дома внимательно осмотрела его ногу и констатировала:

– У тебя всего-навсего ушиб, так что жить будешь.

Ромка сразу повеселел. А потом они и в самом деле пили чай и рассматривали картины.

– Это дары моих учеников, – пояснила Анастасия Андреевна. – Когда я смотрю на эти работы, то всех их перед собой вижу: и Вадика Сергеева, и Олега Воронина, и Свету Самойлову. А вот эта картина мне особенно дорога. Когда-то давно ее написала Сонечка Полянская.

Лешка встала и подошла к стене поближе. В пустынном московском дворике выделялась одинокая скамья с несколькими пожелтевшими опавшими листьями.

– Она называется «Одиночество».

Анастасия Андреевна вздохнула, и у девочки сжалось сердце. Она поняла, что у этой пожилой, умной и доброй женщины ничего в жизни не осталось, кроме воспоминаний о ее учениках и вот этих картин на стенах.

– У меня было две Сониных картины, но одну я продала, когда узнала, какая с ней приключилась беда, чтобы помочь ей с деньгами. А теперь дела у Сони пошли на лад, да еще и Петр Казимирович купил ее последнюю работу, так что с этой я ни за что не расстанусь. А вам нравится? – Анастасия Андреевна тоже встала с места и залюбовалась произведением любимой ученицы.

Ромка помялся:

– Ничего. Но я люблю яркие краски.

– Как у тебя самого, да? Ведь то была твоя картина, – с улыбкой сказала она и тут же добавила, чтобы его не обидеть: – Вообще-то, я тебе скажу, декоратор из тебя получился бы неплохой. Краски ты подбираешь хорошо.

– Я не хочу быть декоратором, – махнул рукой Ромка, – и если честно, то и художником тоже. Пусть Лешка краски подбирает. Это она хочет стать дизайнером по интерьеру, если снова не передумает. А я стану сыщиком. Вернее, я уже и так давно сыщик, и сейчас мы хотим отыскать того, вернее ту, кто подменяет картины в вашей галерее.

– Я бы тоже не отказалась посмотреть в лицо тому человеку. Так, значит, ты подозревал в этом преступлении меня, потому и на балкон мой карабкался?

Ромка покачал головой, но на его щеках проступил предательский румянец.

– Вы же вчера в галерее около половины второго появлялись, как раз тогда, когда ноутбук завис, да еще и собрались в Брест ехать, а там Польша рядом, – заерзав на стуле, в свое оправдание произнес он.

– Я к сестре еду, по семейным делам, – объяснила Анастасия Андреевна.

– Нам Павел Петрович об этом говорил, но мы ему не поверили. Вы нас извините, пожалуйста, – тронув Анастасию Андреевну за руку, попросила Лешка.

Но женшина не обиделась.

– А знаете, я даже рада, что вас так волнует судьба Сонечки и ее картин, – сказала она. – Я ей перед отъездом еще позвоню. И вы при случае передавайте от меня привет и пожелания скорейшего выздоровления.

Потом Анастасия Андреевна посадила их на такси, до дома брат с сестрой добрались без всяких приключений, и их никто не ругал. Валерия Михайловна, конечно, тут же прицепилась к ним с расспросами о том, как живет известный искусствовед, и Ромка при рассказе старался не жестикулировать, чтобы мама не обратила внимания на его израненные руки, а также меньше двигаться, чтобы никто не заметил его хромоты. Никто ничего и не заметил.