Владимир Кузьмин - Под знаком розы и креста

– Что именно?

– Такое повышенное к нему внимание.

Я кивнула, показывая, что поняла – действительно, этакое «уважение» со стороны охранного отделения не могло быть простым проявлением сочувствия, видимо дело Пискарева там считалось весьма важным.

– О времени смертей что-нибудь знаете? – спросила я.

Адвокат глянул на меня непонимающе:

– Простите, как посмотрю на вас, так меня всякие такие правильные вопросы в тупик ставят от того, что никак не жду их из ваших уст. Время смерти? Ну, о времени смерти Пискарева нам и так было известно достаточно точно: от пяти часов утра с четвертью до половины седьмого. Михаила видел дворник, он и сказал, во сколько тот ушел. А вскоре был обнаружен труп. Пришла уборщица, чтобы мыть лестницы, и увидела через приоткрытую дверь тело. Явилась полиция в лице городового, следом, и очень скоро, объявились следователи из жандармского управления. А еще через полчаса и самого Михаила привезла туда полиция. Поскольку врач указал в своем заключении, что время смерти наступило от пяти до семи часов утра, то нам это ничего не добавило. А отчего вас этот вопрос так интересует?

– Была надежда, – пояснила я, – что соседи слышали крик или шум и на этом основании более точно определено время смерти.

– То есть вы надеялись, что убийство произошло в то время, когда Михаил уже общался с полицией у себя дома?

– Совершенно верно. Кстати, никто не видел его приходящим в дом Пискарева?

– Неизвестно. Мне сказали, что нет, но верно ли такое заявление, не знаю. Могут и скрывать некоторые факты. Возможно, когда на допросах на Михаила станут давить, то выложат больше, чем сказали мне. Но я с ним встречусь лишь завтра.

– А что с его тетушкой?

– Там как раз были слышны крики ссоры, которые привлекли внимание соседей. Но они сразу не кинулись узнавать, в чем дело, и если бы не бессонница одной старой дамы… В общем дама эта не сумела заснуть, услышав крики и скандал, в голове у нее, по ее же словам, начали создаваться картины страшных преступлений, и какое-то время спустя она решилась выйти на лестничную площадку и постучать. Но ей не ответили. Дама – вот ведь настырство какое! – сходила за дворником, и тот сумел отворить дверь квартиры. Так труп и обнаружили. Время смерти, по показаниям той дамы, которая, впрочем, на часы не глядела, и то, что названо доктором, совпадают. От трех часов утра до пяти.

– То есть все это укладывается в ту версию, что была высказана Михаилу?

– Совершенно справедливо. Что он поссорился с тетушкой и, убив ее, имел время добраться до своего приятеля и убить его.

– Только как он мог незаметно выйти из дома тети и войти в дом Пискарева?

– Первое вполне возможно, мог выйти незаметно через черный ход и через калитку из двора или через забор перелезть. А второе является единственным слабым местом в этой фантастической на первый взгляд версии. Попасть, по сути ночью, в чужой дом непросто.

– Вы опрашивали свидетелей?

– Да. Беседовал с той дамой и с двумя дворниками. Уборщицу лестниц я не застал. Иных же свидетелей пока нет. Но, к сожалению, ничего сверх сказанного вам не узнал.

– Тогда, быть может, вам известно об орудиях убийства?

– Ничего, кроме того, что это в обоих случаях были ножи. Ну, или другие колющие или режущие орудия. Обе смерти наступили от ножевых ран и последующей кровопотери. Что это за орудия, были они оставлены на месте преступления, имеются ли на них отпечатки пальцев и чьи, если имеются – все это замалчивается под предлогом тайны следствия. Михаил, правда, говорил…

– Я знаю. Мне он тоже говорил про масонский кинжал. И я уверена, что именно им и убита его тетя.

– Не понял вашей уверенности.

– Это единственное, что может объяснить участие в деле жандармского корпуса. То есть не сам кинжал, а то, что Пискарев имел отношение к масонам или иному нелегальному тайному обществу. И то, что оба убийства пытаются объединить в одно преступление.

– А вы полагаете, что они не связаны?

– Полагаю. Иначе выйдет, что Михаил говорит неправду. Но тогда ему незачем было просить меня о помощи.

– Я и сам уверен, что нам с вами он рассказал только правду. И если на меня, будь все же иначе, он мог бы полагаться как на адвоката, то от вас ему может быть нужен лишь настоящий преступник. Или преступники. Но тем не менее я до конца не вижу логики в вашем утверждении, что преступления не связаны. Существует ведь и такой вариант, что преступник пожелал подставить Михаила и сделал все так, чтобы обвинение пало на него.