Анна Кальма: Дети горчичного рая

Старик не хотел огорчать и без того опечаленную женщину и ничего не сказал о себе. Он не сказал, что сейчас же после суда его уволили из почтовой конторы, заявив, что в государственных учреждениях не должно быть людей, защищающих коммунистов. Он не сказал, что продал свой автомобиль какому-то небогатому фермеру и навсегда лишился своего оливкового механизма только для того, чтобы внести пару сотен долларов на выкуп друзей.

Нет, никогда уж не затрубит в свой рожок дядя Пост!

Но этот милый, благородный старик, выброшенный из жизни слугами Большого Босса, наверно, еще встретится нам, не может не встретиться, потому что он тоже солдат мира и справедливости и будет бороться до конца.

Коробка жевательной резинки подходила к концу. В доме были съедены все печенья, выпито все имбирное пиво, обшарены полки в кладовой. Чего только не придумаешь со скуки!

Молодые джентльмены бродили по комнатам, разглядывали в сотый раз семейный альбом, боксировали, играли даже в бридж, причем Фэйни, как всегда, обыграл Роя, – ничто не помогало: скука продолжала свою разрушительную работу.

Мистера Мак-Магона с самых сумерек не было дома, его жена рано заперлась у себя в спальне (вероятно, опасаясь молодежи). Приятели, таким образом, были предоставлены самим себе. Выходить не имело смысла: дождь хлестал, как из брандспойта; сквозь мрак, как заблудившиеся звезды, мерцали рекламы; груды мокрых, раскисших листьев покрывали тротуары. Даже капли, барабанившие через правильные промежутки времени по железному навесу крыши, и те действовали удручающе на юных джентльменов.

– А… а-а… – Фэйни зевнул во всю челюсть. – Ну и тощища! Хоть бы зашел кто-нибудь…

– Угу, – согласился Рой, – чертовски длинный вечер. Не знаешь прямо, куда себя девать.

– Хоть бы Кэт была дома, и то развлечение (зевок), подразнили бы (зевок) – все-таки не так было бы скучно!

– С тех пор как старик отправил ее в пансион, твоя мать, по-видимому, очень тоскует, – осторожно заметил Рой.

– Она скоро утешится, будь покоен, – отозвался Фэйни. – Кэтрин наверняка вышибут из пансиона и вернут в отчий дом. – Он хлопнул себя по лбу: – Ах я олух! Да ведь ты еще не знаешь наших новостей, Рой!

– А что? Что такое? – слегка оживился южанин.

– – Я забыл тебе сказать: позавчера наш старик получил письмо от начальницы пансиона. Ох, и бесился же он! Начальница написала, что моя обожаемая сестрица – первейшая драчунья и облюбовала себе, по ее выражению, «постоянную жертву» – воспитанницу мисс П. Причард. Но хуже всего, что к старику по следам этого письма явилась мамаша Патриции – помнишь, такое страшное чучело – и стала наступать на па и грозить, что пожалуется самому Большому Боссу. Ну, старик, конечно, здорово струсил и обещал написать Кэт грозное послание, чтобы она там унялась. Но я-то знаю, ее непременно исключат, – добавил убежденно Фэйни. – И чего они там не поделили с Патрицией, понять не могу!

– Сердце женщины – тайна, – с важностью заметил Рой. – А все-таки я скажу: с тех пор как Патриция уехала в пансион, у нас в классе не осталось ни одной хорошенькой девочки. Не считать же за хорошенькую Мери!

– Представь, она еще и важничает, эта уродина! – с негодованием воскликнул Фэйни. – Делает вид, что не замечает нас.

– Ничего, – сказал Рой, – зато ты можешь радоваться, что избавился от Робинсона!

Фэйни шумно вздохнул и зашагал по комнате.

– Радоваться! А чему тут радоваться? – плаксиво закричал он вдруг. – Старостой-то выбрали все-таки не меня, а этого крикуна – Беннета! Ты тоже хорош! Когда выбирали Беннета, ты даже не явился в класс, чтобы поддержать меня! Эх, ты, а еще собирался стать политическим деятелем, губернатором штата!.. Недаром мой па говорит, что твой дед был пустым болтуном. Ты тоже, оказывается, не лучше!

– Повтори, что ты сказал! – вспыхнул Рой и угрожающе надвинулся на Фэйни.

Тот мгновенно струсил.

– Что я сказал? Ничего я не сказал. Что ты ко мне привязываешься! – заныл он, отступая на всякий случай к дверям. – Почему меня не выбрали старостой?

– Потому что ты не пользуешься популярностью. – Южанин с удовольствием произносил эти «взрослые» слова. – А сказать проще: ты порядочная скотина, Фэйни, и класс тебя не любит. Это факт. Но ты не огорчайся, – миролюбиво добавил Рой, – и поумнее тебя люди проваливаются. Вот, например, старик Миллард…

– Что такое с Миллардом? – насторожился Фэйни.

– А то, что он сел в калошу с этим судом, – насмешливо сказал Рой. – Вот тебе и большой политик! Думал, что упрячет певца и остальных за решетку и все у него пойдет как по маслу, и с красными будет покончено. А вышло совсем наоборот… Я вчера видел Гориллу. Злой, как черт. Говорит, что сейчас в городе еще трудней, чем раньше. Даже те, кто и не думал о политике, теперь, после этого суда, стали сочувствовать красным… И на заводах у Милларда не все благополучно…