Эдгар Хайд - Вышел призрак из тумана

— Но… но., ведь ты исчез всего на какие-то несколько секунд, — только и смогла, заикаясь, произнести она.

— В моем мире время ничего не значит, — серьезно заметил незнакомец.

Энгус испытывал смешанное чувство облегчения и одновременно радостного возбуждения — он начал понимать, в какой переплет только что попал.

— Это было невероятно, Ишбель, потрясающе! — покачал он головой, все еще не вполне оправившись от шока.

Тут заговорил шотландский горец в килте:

— О, что тут особенного? Со мной такое случается каждую ночь, — махнул он рукой: мол, все это пустяки.

Теперь они оба — и Энгус, и Ишбель — уставились на горца. Энгус, в этот момент лучше владея собой, заметил, что сидящий напротив него горец по возрасту, возможно, ненамного старше его самого. Самое большее — года на два, на три.

— Джейми, кто ты? Что ты здесь делаешь, в нашем саду, в нашей палатке?

— Не знаю, поверите ли вы мне, друзья мои, но я здесь, в вашем саду, вот уже почти две с половиной сотни лет. Ну, годом больше, годом меньше — это уж неважно, — ответил Джейми.

Улыбка его погасла, и лицо стало печальным.

Близнецы молчали, ожидая, что еще скажет молодой незнакомец.

И Джейми продолжил свой рассказ:

— Я не из вашего времени. Я из той поры, что давно миновала. Я родился в год одна тысяча семьсот тридцатый от Рождества Спасителя нашего.

— Но этого не может быть! — вырвалось у Ишбель.

— Может быть. Очень даже может такое быть, — возразил Джейми, поднимая руку, чтобы больше его не перебивали.

— Я из клана Маклеодов, — продолжил он. — Мы жили в небольшой деревушке на берегу озера Лох-Кэррон, на западе. Мой отец, его братья, мои двоюродные братья и мои друзья — все мы собрались под знаменами Чарльза Стюарта — «Красавчика принца». Это было делом чести. Мы последовали за ним в Англию, в Дерби, и мы ликовали, видя, как «красные мундиры» бегут при каждой нашей атаке. Мы были непобедимы. Но тут какие-то трусливые лорды уговорили его повернуть назад. Тогда нас оставят в покое, сказали они. Ха! Они не учли, что за птица этот Мясник. Он преследовал нас. Никогда не давал уйти мирно. Он выслеживал каждый наш шаг, не давал нам передышки, гнался за нами. И подталкивал все дальше и дальше на север, пока отступать стало больше некуда — только море оставалось у нас за спиной. И тут произошла битва, в которой мы погибли все как один.

Джейми замолчал. Лицо его стало напряженным, искры в глазах погасли. Он опустил голову.

— Значит, ты сражался при Куллодене? — спросил Энгус взволнованно, не замечая страданий юноши.

Джейми вскинул голову:

— Мы так и не добрались до Куллодена. Группа, в которой мы были, отделилась от основной армии в поисках продовольствия. Так нам приказал сам принц. Армия была в походе уже много дней. Нас было всего человек тридцать. Мы собрали немного зерна, немного ячменя и овса у местных фермеров и возвращались обратно, чтобы присоединиться к нашим товарищам в Куллодене. Мы знали, что люди Кумберленда близко.

— Первым их заметил мой отец. Небольшая группа «красных мундиров» — числом примерно как и нас, тридцать-сорок человек. Они занимались тем же самым — собирали продовольствие. У нас не было выбора, нам надо было вступить с ними в бой, чтобы попасть в Куллоден. Дело было безнадежное. Они были вооружены лучше нас. Мы бились храбро. Они бились храбро. Сражались не на жизнь, а на смерть. Все погибли. То есть почти все. Когда я лежал на земле и кровь хлестала из моих ран, я посмотрел в глаза отца. Я помню его слова: «Будь храбрым, сын, ты — Маклеод».

— Перед тем, как глаза мои закрылись в последний раз в реальном мире, я увидел, как отец исчез среди деревьев, направившись в сторону Куллодена.

Энгус и Ишбель, лишившись дара речи, во все глаза смотрели на молодого горца. Голова Джейми была опущена, мысли, очевидно, витали где-то далеко. Когда он поднял голову, глаза были полны слез.

— Когда после большого сражения армия Кумберленда наткнулась на нас — шесть или семь десятков трупов, — он просто приказал своим людям закопать нас в ближайшей канаве, без всяких воинских почестей. Даже и своих солдат они побросали вместе с нами, без христианского погребения. С тех пор мы не знаем покоя. Почти две сотни лет наши несчастные души вставали, и каждая ночь повторяла день нашей смерти. Каждый из нас умирал в тысячный раз. Но несколько лет назад над нашими неосвященными могилами построили вот эти дома, и наши души оказались запертыми здесь, в этом самом месте. По-прежнему лишенные покоя, мы уже не могли вставать и начинать старую битву. Но внезапно наши души вновь были выпущены, и наши битвы возобновились. Это наш рок.