Андреас Штайнхёфель - Рико, Оскар и тени темнее темного

— Сам виноват, — тихо повторил я.

Теперь мне надо было как-то провести этот длинный день одному, пока не придет время пойти вечером к фрау Далинг.

Я почитал комикс.

Попил сок.

Сбегал вниз на второй этаж и позвонил в дверь Бертса.

Разговаривать с Бертсом всегда очень интересно, но его не было. Вот невезуха… Если Оскар сейчас все-таки пришел и позвонил, не повезло даже вдвойне, но теперь можно с таким же успехом заглянуть в полуподвал к старому Моммсену. Он иногда рассказывает увлекательные истории, например, про взрыв фройляйн Бонхефер, а в шкафчике у него всегда есть шоколадки. Но чаще всего он просто поддатый, потому что напился бормотухи. И тогда начинает бормотать всякую чушь.

БОРМОТУХА

То, от чего человек делается пьяным, то есть алкоголь. Чаще всего — дешевы. После него большинство людей начинает нести чушь. Смотреть в словаре не пришлось — до некоторых вещей легко дойти самому.

К тому же Моммсен вдовец с избыточным весом, и у него отвратительные зубы. Наверно, он их плохо чистит. Юле однажды сказала, что он — старый поросенок и с таким ни одна женщина не захочет иметь дела. Так что Моммсену наверняка известно, что такое серое чувство. Если оно напало на него как раз сегодня, то, значит, оно уже в доме, а попозже поднимется еще и наверх, к фрау Далинг. Нет, для меня это будет явно чересчур. После маминой дождевой тучи и моего собственного слоновьего чувства мне на сегодня достаточно грусти и печали. Значит, снова наверх.

Лестница в доме как вымерла. Это было почти жутковато, такая стояла тишина. Обычно из какой-нибудь квартиры всегда проникает шум: у студентов музыка на всю катушку, близнецы Кесслеров орут друг на друга, от Кизлинга слышно пиликанье классической музыки. Даже с самого верха время от времени доносится гвалт, когда толстый Торбен, сынок Рунге-Блавецки, приглашает своих дружков и играет с ними в плейстейшн на полной громкости. Фитцке жаловался уже сто раз, но толку никакого.

Сегодня ничего такого не наблюдалось. Абсолютная тишина.

Я пошел назад в нашу квартиру.

Включил телевизор и через пять минут снова выключил.

Засунул свою грязную одежду в стиральную машину.

Застелил кровать.

Сел на кровать.

Скучно.

Ждать не имело никакого смысла. Оскар больше не придет. А если все-таки придет — ну его, не хочу иметь с ним никакого дела. И пусть не воображает, что я позволю цветам РБ умереть из-за него от жажды!

Значит, наверх.

Пока я шел на последний этаж, злость на Оскара опять улетучилась. Он же не виноват, что мне скучно. И не виноват в том, что наш уговор заполнил мне голову, как воздушный шарик, так что туда больше ничего не влезает.

Большинству растений РБ воды еще вполне хватало, остальные я полил.

Теперь снова вниз.

Между четвертым и третьим навстречу мне поднимался Маррак в своем элегантном красном комбинезоне и с доверху набитым мешком для белья. Когда фрау Далинг в первый раз увидела, как он таскает туда-сюда свою стирку, она за голову схватилась.

— Типично мужское поведение! — сказала она. — Ждет, пока не запачкаются последние трусы и рубашка, и пускай тогда подруга ночь не спит, чтобы снова привести гардероб своего господина в порядок!

Поскольку эту подругу в нашем доме никто еще никогда не видел, мы предполагаем, что у Маррака нет собственной стиральной машины.

— Здрасте, герр Маррак, — сказал я и хотел пройти мимо.

— Привет, Рико.

Он аккуратно поставил мешок на ступеньку и кивнул мне.

— Снова к кому-то идешь? У кого сегодня проводишь инспекцию в квартире?

Он сказал это незло. Когда я был у него вскоре после нашего переезда, чтобы посмотреть его квартиру, он даже предложил мне колу. Естественно, к этому моменту мама давно уже рассказала ему, что я необычно одаренный и поэтому так люблю смотреть другие квартиры, что по улице мне надо ходить только прямо и я многого вокруг себя не замечаю. Мама рассказывала это каждому в доме, и за исключением Фитцке все соседи отнеслись с пониманием и впускали меня к себе, если я к ним звонил. Некоторые даже делали это довольно часто, как фрау Далинг или Бертс, Юле и Массуд. Кесслеры уже пару раз спрашивали, не хочу ли я прийти к ним снова, но их близнецы действуют мне на нервы.

Маррак, во всяком случае, недавно даже подарил мне свою визитную карточку, с вытесненным на ней золотым сейфом и так далее. Теперь, когда мы видимся, мы мило разговариваем друг с другом, но в свою квартиру он меня с тех пор больше не приглашал. Я все время мечтаю о том, чтобы однажды он открыл мне ключом со своей связки белый домик в саду на крыше, но на это надежды мало. Взрослые вечно боятся сделать что-то, на что полиция косо посмотрит.