Геннадий Филимонов - Средство от привидений

— Ладно, ладно, поехали. Только быстрее, пока я не передумал.

— А чай? — спохватился Профи. — Я же его только что заварил, с травами.

— Я куплю всем мороженое, — обрадовался Петрович, — и у меня в машине есть чудесный свежий квас.

Они мчались в «СААБе» Петровича, стараясь веселыми шутками поддерживать у Сашки хорошее настроение, но он то смеялся невпопад, то внезапно погружался в мрачное раздумье.

— Прощайтесь, — сказал Петрович, остановив машину у пятиэтажного кирпичного здания дореволюционной постройки.

— А зачем нам прощаться, — возразила Алиса, — мы же будем к нему каждый день в гости приезжать, правда, мальчики?

— Конечно, — подтвердил Тоник, а Профи протянул ему маленький фонарик, замаскированный под авторучку.

— Вот, возьми от меня в подарок, пригодится.

— Спасибо, — вздохнул Сашка. — Пока.

Он пожал друзьям руки и независимо пошел ко входу в интернат вместе с Петровичем. Из окон второго этажа за ними во все глаза наблюдали девчонки. Они целыми днями смотрели в окна, чтобы первыми знать, кто к кому приехал, на трамвае или на маршрутке, как гости одеты, сколько у них в руках сумок. Самым высшим шиком считалось догадаться по внешнему виду о цели приезда гостей.

Сейчас они все были озадачены — на таких красивых машинах в детдом давно никто не приезжал. Тем более летом, когда большинство воспитанников разбирали по домам, а здесь оставались либо круглые сироты, либо те, у кого мать и отца лишили родительских прав. Два верхних этажа в это время обычно пустовало, а всех воспитанников делили на две группы — старшую и младшую. Девочки спали в левом крыле, а мальчики в правом.

В каждой группе оставалось по два воспитателя; в младшей Нина Васильевна, по прозвищу Нинель, и Елена Николаевна, по прозвищу Стрекоза. Хотя так их звали за глаза только в старших группах, а в младших их звали мамочками. Нину Васильевну мамой большой, а Елену Николаевну мамой маленькой. Их обоих любили, хоть они отличались друг от друга не только ростом, цветом волос, но и характером. А объединяло их одно — они могли часами петь вместе. Но чаще им приходилось этим заниматься по отдельности, убаюкивая своих воспитанников перед сном. Именно у них Сашка и научился петь.

А старшей группе не повезло. У девочек руководила Маргарита Викторовна, прозванная Кровавой Мэри за ее пристрастие пользоваться губной помадой и лаком для ногтей густого темно-красного цвета. В младших группах ее просто боялись и рассказывали про нее всякие страшные истории, а в старших у нее редкий день не проходил без конфликта с девочками.

Со старшими ребятами занимался в основном Терентий Федорович, по прозвищу Шерхебель. Он его получил на занятиях по трудовому воспитанию, когда так назвал напильник с крупными насечками. Встречи с ним больше всего и боялся Сашка. Он и сбежал из интерната только потому, что сломал сверлильный станок.

Провожаемый восхищенными взглядами девчонок, Сашка вместе с Петровичем гордо прошествовал в кабинет директора. Яков Назарыч — толстенький невысокий человек с добродушной улыбкой и живыми глазками, выскочил из-за стола к ним навстречу.

— Прокофьев! Попался! — взмахнул он полными ручками. — Я же говорил, что сколько веревочка ни вейся… что он натворил, гражданин… не знаю, как вас звать-величать.

— Василий Петрович, — солидным голосом заговорил Петрович. — Вы только не напрягайтесь, ради Бога. Он решил к вам вернуться сам, а я его доставил на место. Правда, кое-какие вопросы мне бы хотелось обсудить с вами наедине.

— Прокофьев! Свободен, — строго сказал директор. — Иди в старшую группу.

Сашка огорченно вздохнул и вышел из кабинета. Ему больше нравилось возиться с малышами, быть у них кем-то вроде вожака, чем находиться на побегушках у старших ребят.

Малыши его тоже любили. Особенно старался всегда быть рядом с Сашкой восьмилетний Стасик. Его даже называли ординарцем. Он и сейчас первым бросился к Сашке.

— У тебя папка нашелся или тебя усыновляют? Это его машина внизу стоит? — засыпал он Сашку вопросами.

Остальные малыши молча стояли рядом, обступив их плотным кольцом, а около стены собрались девчонки.

— Он хочет меня усыновить, — небрежно сказал Сашка, — да я еще пока не решил.

Подойдя к окну, он помахал рукой ребятам, стоящим около машины, и они весело замахали ему в ответ.

— А это твоя сестра? — ревниво спросили девчонки, во все глаза разглядывая Алису.

— Нет, так, знакомая, — ответил Сашка. — А вот тот, что повыше, — мой брат.