Малкольм Сейвил - Загадка Веселого дельфина

Косые лучи утреннего солнца, проникая сквозь закопченную стеклянную крышу вокзала Чаринг-Кросс, клубы дыма и пара, отражались в серебристых лужицах вокруг книжных киосков и барьеров. Спешащие пассажиры, попадая в полосы света, выглядели актерами на сцене под лучами прожекторов.

У самого выхода на платформу один особенно широкий луч высветил две взъерошенные шевелюры — рыжую и светло-русую. Рыжая принадлежала девочке лет пятнадцати с широко поставленными серыми глазами и вздернутым веснушчатым носом. Ее полное имя было Пенелопа Уоррендер, но все называли ее Пенни. Правда, иногда Джонатан, двоюродный брат Пенни, называл ее Рыжиком, намекая на цвет волос. Сейчас он стоял, глядя на сестру сверху вниз и снисходительно улыбаясь, что неизменно выводило ее из себя.

— Какой же ты болван! Как ты мог забыть билеты? Что же нам теперь делать? — ругала его Пенни. — Не понимаю, как ты можешь после этого вот так стоять и ухмыляться… А купить другие у тебя, конечно, нет денег. Ведь так, Джон, или нет?.. Если бы ты хоть немного соображал, то сейчас пошел бы и попросил помощи у полицейского или еще у кого-нибудь, чтобы они тебе одолжили.

Кузен, закинув рюкзак за плечи, пригладил рукой свою буйную шевелюру. Ему только что исполнилось шестнадцать, и он был на четыре дюйма выше Пенни. И никогда, ни при каких обстоятельствах, Джон не мог выглядеть аккуратным. Казалось, его руки всегда были длиннее рукавов, брюки слишком коротки, а галстук — в случае, если он не забывал его надеть, — всегда отставал от воротника. Стекла очков отчасти скрывали его смышленый взгляд.

— Я разве сказал, что забыл билеты дома? — терпеливо объяснял он. — Я только сказал, что был бы не прочь забыть их, потому что тогда смог бы заняться любимым делом — рассматривать всю эту роскошь: тепловозы, электровозы…

Порывшись в карманах, Джон извлек два зеленых билета, подхватил дорожную сумку Пенни и, перейдя за барьер, встал в очередь на посадку.

— Джон, нам обязательно нужно, чтобы в купе больше никого не было, — говорила Пенни. — Мы не можем начинать такое приключение, если будем не одни. Когда мы найдем пустое купе, я смогу, например, притвориться, что у меня коклюш, а ты будешь предупреждать всех из окна… Пойдем дальше, Джон! Давай скорее. Не понимаю, почему все решили куда-то ехать именно сегодня…

Пенни трещала без умолку, пока Джон не спеша продолжал вышагивать по платформе.

Джон давно привык к манере сестренки говорить быстро, взахлеб, потому что они все каникулы проводили вместе. Родители Пенни сейчас были в Индии, она не видела их уже несколько лет, и миссис Уоррендер, ее тетя, стала ей почти что родной матерью. Пенни боготворила и своего дядю, погибшего в авиационной катастрофе.

Сумка была тяжелой, и Джон на секунду поставил ее, чтобы передохнуть. Тем временем Пенни, ловко увернувшись от тележки со сникерсами и жвачкой, полетела дальше.

Вдруг она крикнула:

— Эй, Джон! Давай сюда, скорее! Я нашла!

Она стояла почти рядом с тепловозом, возбужденно махая руками.

До отхода поезда оставалось всего несколько минут, и тепловоз тихонько шипел. Взгляд Джона был прикован к этой удивительной машине; не глядя, он взялся за ручки сумки и, не заметив спешащего носильщика, нечаянно толкнул его. Извинившись, он удивленно уставился на женщину, чей багаж вез на тележке носильщик. Внешность ее была весьма примечательна: низенькая, очень толстая, с переваливающейся походкой. Ярко-оранжевый шарфик, повязанный с совершенно неподобающим кокетством, украшал ее седоватые, по-мужски подстриженные волосы. Когда она обернулась что-то сказать носильщику, Джон увидел, что дама носит массивные очки в роговой оправе с такими толстыми стеклами, что за ними трудно разглядеть глаза.

— Скорее, приятель, — сказала она носильщику. — Не обращайте внимания на этого юного ротозея. Ему следовало бы смотреть, куда он идет, а не ворон считать. Поторопитесь и найдите для меня место в углу… Да не бросайте сумки, а ставьте аккуратно.

Она развернулась своим внушительным торсом и вперевалку двинулась за носильщиком.