Елена Усачева - Концерт для черного колдуна

— Ты до дома дошла? — спросил он. Наташка отрицательно помотала головой.

— Я… — сквозь всхлипывания заговорила она. — Я… только на этаж поднялась. А там дверь другая. И выходят из нее…

— Привидения?

— Черти какие-то. — Цветочница снова упала лицом в ладони. — А внутри дворец. Никогда у нас квартира такой не была. Вроде бы комнаты такие же, а обстановка другая. И сбежать никак нельзя. За руки держат, какие-то слова говорят. Я на минутку вышла, к соседям позвонила. А у них дверь открыта и комнаты пустые. Вообще ничего нет. Я так испугалась.

Наташка принялась плакать по новой, а Гошка откинулся на спинку скамьи и посмотрел в пустое темное небо.

— А что было, когда ты опять очутилась в библиотеке? — толкнул он Наташку в плечо.

Цветкова зашмыгала носом, вытирая щеки ладонями.

— Ничего не было. Все стало как будто бы картонным и превратилось в картинку. Я смотрю: ноты разбросаны, шкафы повалены — и все поняла. А рядом ты стоишь и на этот рисунок пялишься. Я тебя позвала, и мы пошли на трамвай.

— А Любка с Валеркой? — В Гошкиной голове вертелась какая-то мысль, за которую он пока никак не мог ухватиться.

— Не видела я их, ты один был.

— Валерка здесь. — Казалось, еще чуть-чуть, и он все поймет. — Осталось узнать, что стало с Любкой… А скрипка?

— Не знаю. — Наташка устала плакать и теперь сидела, лишь время от времени всхлипывая. — Я ничего не знаю. Ничего не видела. Последней скрипку Кондрат держала. Свои желания высказывала. — Она повернула к Снежкину обиженное лицо. — Почему у одних желания сбываются, а у меня ничего не получается? Я же хотела только попробовать…

Подожди! — прервал ее Гошка. — Желания, говоришь? Что она там желала-то?

Хотела, чтобы все закончилось, — лениво начала вспоминать Наташка. — Чтобы Валерка выздоровел. Чтобы исчезла скрипка.

— И все? — напрягся Снежкин. — Что-то она еще говорила… Меня еще Юстин предупредил, что не знает, как поведет себя скрипка, потому что ее никогда не просили самоуничтожиться…

— У меня идеальная память, — гордо вскинула голову Цветочница. Голос у нее был таким же уверенным, как и прежде. — Больше она ничего не говорила. Хотя…

— Ну? Там было что-то еще! — от волнения Гошка вскочил.

— Да ничего особенного. Она захотела, чтобы все было, как раньше. Поэтому мы и вернулись.

— Вернулись? — посмотрел на нее Снежкин. — Куда вернулись? Это не наше раньше! Это Любкино раньше! Нас для нее раньше не было. Поэтому-то вокруг ничего и нет!

— Может быть, тебя и не было, — надула губки Наташка. — А меня она знала хорошо.

— Достаточно хорошо, чтобы исполнить твое желание с дворцом.

Цветкова совсем обиделась и отвернулась, положив локти на спинку скамейки.

Да, ей не нравилась их квартира, маленькая и тесная. Да, ей хотелось жить во дворце. Очень похожем на тот, в каком она сегодня оказалась…

— Но я не хотела никаких привидений! — вспомнила девочка.

— Это, видимо, местные жители, — проговорил Гошка, пристально глядя на свой дом.

От подъезда медленно шел человек.

А вот и еще один местный житель.

Наташка повернулась и с визгом спряталась за скамейку.

К ним подходил мертвенно-бледный Гребешков.

— Не думал, что увижу вас, — произнес он.

— А мы вот тут сидим, тебя ждем. — Гошка говорил как можно развязней, хотя и ему хотелось зажмуриться и бежать отсюда куда подальше.

— Я пришел проститься. — Валерка переводил взгляд с соседа на девочку.

— Пока, — помахал рукой Снежкин.

— До свидания, — буркнула из-за лавки Наташка. Гребень пошел обратно.

— Кстати! — Гошка поднял руку, чтобы привлечь его внимание. — А как ты из замка выбрался? Тебе Кондрат помогла?

— Я не выбирался, — ответил Гребешков, слегка повернув в его сторону голову. — Я там остался.

— Как остался? — выпучил глаза Снежкин. — Ты же сейчас здесь стоишь!

— Я пришел проститься, — терпеливо повторил Валерка.

— Ты чего, помер, что ли? — Этот вопрос вырвался у Гошки дам собой.

Ответ он не столько услышал, сколько прочел по губам.

Наташка с визгом бросилась прочь.

В лице Гребешкова ничего не изменилось.

— Умер, — просто согласился он.

От ужаса Гошка упал на скамью, во все глаза глядя в спину удаляющемуся соседу.

«Если бы умер, значит, и я…»

От этой мысли ему стало плохо. Так плохо, что хоть ложись на эту лавку и действительно помирай. Он тут же вспомнил предупреждение старика на улице.

«Последние часы нужно потратить с толком».

А он на что их потратил? На пустую беготню? На перебранку с девчонками?