Елена Усачева - Концерт для черного колдуна

Когда он открывал свою дверь, ему вновь почудилось в ней что-то странное. Что-то было не так.

Шлепая босыми пятками по холодному линолеуму, пытаясь прогнать от себя непонятные ощущения, Гошка повернул за угол.

У дверей кухни висело привидение. Это был старичок с грустным морщинистым лицом. Тоскливо посмотрев на Снежкина, старичок ушел в стену. Гошка машинально сделал оставшиеся три шага до двери.

Половину кухни занимал огромный траурный венок. На выбившейся из-под цветов черной ленточке золотыми буквами было написано: «Дорогому горячо любимому сыну». На табурете, облокотившись на венок, сидел мертвец и читал толстую книжку. «Месть мертвого…» — успел прочитать Гошка.

То, что это именно мертвец, было ясно по синюшным губам и белому как мел лицу с яркими прожилками.

По кухне пронеслась тень. С шелестом сложив крылья, на лампе повисла огромная летучая мышь. Повернув человеческую голову в сторону Гошки, тварь злобно зашипела, обнажив острые мелкие зубки.

От всего увиденного Снежкин впал в оцепенение. Испуга не было. Было только удивление — откуда они все здесь взялись?

Пробормотав: «Извините…» — Гошка попятился назад.

— Осторожно, — вздохнул старичок.

Теперь он уже выходил из стены, неся кружку с кипятком. То, что это именно кипяток, Гошка узнал, когда содержимое кружки плеснулось ему на ногу.

Было больно. Реально больно. Только теперь Снежкину стало ясно, что он не спит, а видит все в действительности.

Ужас накатил липкой тягучей волной. Ноги стали ватными. Во рту пересохло.

Гошка почувствовал, что в спину вцепились острые коготки. Он повернул голову. Летучая мышь, незаметно подкравшись, пыталась перебраться на плечо. Поближе к горлу. Длинные клыки матово блестели.

— Мама! — заорал Снежкин, шарахаясь в сторону и стряхивая наглого вампира.

Он снова налетел на старичка. Теперь-тот шел с кастрюлькой в руках. Теплые макароны высыпались на пол.

В три прыжка Гошка преодолел коридор, толкнул дверь в комнату родителей. Комната была пуста.

Вообще пуста. Там не было не только родителей. Не было кровати, шкафа, книжных полок. Ничего.

— Черт! Черт! Черт! — выругался Гошка, отступая к своей комнате.

Он вбежал внутрь, заперся, придавив дверь своим телом.

И только теперь понял, что в его двери было не так. Исчезли привычные постеры любимых групп. Вместо них с картинок на Гошку смотрел знакомый клоун с противной ухмылкой.

Снежкин оглянулся.

Это была не его комната. Очень похожая, но не его.

Не так стояли кресло и стул, не те были книжки, другой телевизор.

Из кухни донесся ухающий смех.

Это была не его квартира и, скорее всего, вообще не его мир.

На секунду Гошке опять показалось, что он стоит в замке, а перед его глазами пляшут языки костра.

В коридоре раздались шаркающие шаги. В дверь поскреблись. Клоун на постерах задорно блеснул глазами.

Сквозь дверь стал просачиваться старичок.

Соображать Гошка больше не мог. Втянув голову в плечи, он пересек комнату, выбрался на балкон и ступил на спасительную лестницу.

В комнате Гребешкова было темно. Балкон оказался закрыт.

— Валерка! — забарабанил в отчаянии Снежкин. — Гребень!

Долгие секунды никто не отзывался. Но вот в комнате зашевелились. Сквозь стекло Гошка увидел бледное лицо соседа.

На вид Валерка был спокоен. Он грустно смотрел на Снежкина через окно и не шевелился.

— Открывай! — снова забарабанил Гошка. — Чего застыл?

Гребешков продолжал стоять на месте.

— Эй, ты меня слышишь? — Снежкин прижался лицом к стеклу. — Валерка!

С другой стороны стекла на уровне Гошкиного лица с тяжелым хлопком легла ладонь.

От неожиданности Снежкин отскочил в сторону, чуть не кувыркнувшись через перила.

Когда он вновь посмотрел в окно, Гребешкова там уже не было.

Снежкин бросился к лестнице. Привычным путем добрался до третьего этажа, как заправский акробат, по балкону спустился на этаж ниже. Спрыгнул на землю.

Все вокруг было черно и пусто. Страх погнал Гошку вперед. Он выбежал во двор и здесь остановился.

На лавочке, на привычном месте, сидела Цветочница и плакала.

Услышав шорох, она вздрогнула, но с места не сдвинулась.

— И давно ты здесь сидишь? — осведомился Снежкин.

Вместо ответа Цветкова опустила лицо в ладони и зарыдала. Гошка сел рядом. Он бы тоже сейчас с удовольствием поревел, если бы слезы могли чем-нибудь помочь. Но было ясно, что они не помогут. Поэтому Снежкин только тяжело вздохнул.