Леонид Влодавец - Тринадцатый час ночи

— Ох и будет нам за то, что от группы отстали…

— Ну это все же не страшнее, чем паучиха и этот, с рогами…

— А что ты делал, пока я спал? — полюбопытствовал Мышкин.

— Много чего, — вяло отозвался Жорка, но все же начал рассказывать приятелю о том, как лазал в подвал, о том, как ведьма готовила какое-то таинственное зелье и не успела этого сделать, ну и о том, как демон явился. Не стал Жорка рассказывать только о том, что он собирался отдать нечистой силе своего друга… Стыдно стало.

Серафима меж тем все еще маячила впереди, не удаляясь и не приближаясь. Ребята вышли на проезжую дорогу и увидели, что призрак повернул налево.

— Вот уж не думал, — прошептал Мышкин, — что так спокойно буду за привидением идти. А ты уверен, что мы правильно идем, а?

— В смысле? — насторожился Жора.

— А вдруг эта тетка нас тоже куда-нибудь заведет и захочет черту продать?

— Ты что, сдурел? Она же добрая, она нас от демона спасла, забыл, что ли?

— Мало ли какие разборки между колдунами и чертями бывают? — сказал Колобок. — Ведь и бандиты с бандитами воюют, верно?! И когда они друг в друга стреляют, это не значит, что они с преступностью борются… Допустим, та, которая паучиха, захотела нас продать одному черту, а эта Серафима — другому. Вот и вышла разборка.

— Нет, — твердо сказал Жорка, — она же бога на помощь призывала, а не кого-нибудь еще. И вообще мы ей должны быть по гроб жизни благодарны, понял? Даже если она — привидение…

Через несколько минут, уже перейдя насыпь через овраг, они начали догонять Серафиму. А затем выяснилось, что она остановилась и ожидает их.

— Ступайте дальше сами, не могу вас больше вести. Идите все прямо по дороге, не сворачивайте никуда, пока не придете в деревню. А там постучитесь в избушку, что справа, на самом краю стоит, кособокая такая, — там вас ждут…

Сразу после этих слов Серафима сделалась еще прозрачнее и стала прямо на глазах исчезать из виду. Несколько секунд — и она растворилась, будто ее и не было.

— Ну и куда мы так придем? — взволнованно пробормотал Витька. — Избушка какая-то кособокая… И главное — кто нас там ждет?! Мы уже заходили в одну!

Жорка тоже поежился. Да уж, не хотелось бы еще раз угодить к какой-нибудь ведьме!

Но тут сзади, из-за поворота дороги, послышался скрип лыж и возбужденные голоса.

— Леха, не рви как сумасшедший! Мне за тобой не угнаться!

Этот голос Витька сразу узнал, потому что он принадлежал его папе. А затем послышался другой голос, который заставил Жорку и порадоваться, и малость поволноваться:

— Жми, Валька, жми! Я их следы на дороге вижу! Ну если с Жоркой все в порядке, я ему задам перцу!

И сыновья, не сговариваясь, бегом помчались навстречу родителям…

Через несколько минут большие лыжники встретились с маленькими бегунами. Все четверо запыхались и дышали тяжело, но на лицах светились улыбки.

— Как вы нас нашли? — спросил Жорка, понимая, что перцу ему на радостях все же не зададут.

— Сами не знаем, — почесал в затылке Мышкин-старший. — Сперва мы в сторону песчаного карьера шли и уже не один километр отмахали. А потом твоего папаню вдруг что-то клюнуло: «Надо назад!» На этот раз, как видно, угадал…

— Да уж, озарение какое-то, — пробормотал Алексей Дмитриевич. — Померещилось, знаешь ли, будто вы вдвоем стой поляны выходите. Вы ведь были на поляне?

— Были, — кивнул Жорка.

— И как же так получилось, что ваши следы до середины дошли и оборвались? Вы можете объяснить, а?!

— Мы-то можем, — ответил за приятеля Мышкин, — только вы нам не поверите.

— Ладно, на ходу расскажете! — перебил его Валентин Михайлович. — Идемте, пока совсем не замерзли!..

…А в это время в кособокой избушке Николай Андреевич и Геннадий Петрович, дождавшись, когда ходики бабки Серафимы показали час ночи, все еще не решались зайти к ней в комнату.

Учитель переживал больше, потому что не особенно верил в способности деревенской экстрасенсихи и думал, будто они даром потратили целый час, ни на шаг не продвинувшись в розыске потерявшихся ребят.

А вот старик волновался совсем по другой причине. Он, как видно, догадывался, что Серафимин сон — это не просто сон, а нечто необычное и очень для нее опасное. Такое опасное, что она может и вовсе не проснуться.

Пока тянулся этот час ни Геннадий Петрович, ни Николай Андреевич не догадывались, что там, в невидимом домишке, он был тринадцатым, — оба гостя нервно прихлебывали чай и напряженно прислушивались к неясным звукам, доносившимся из-за двери. Сперва слышалось только похрапывание Серафимы, но потом стало долетать какое-то тихое бормотание и даже громкие, но неразборчивые возгласы. И по мере того, как двигались стрелки ходиков, сон старухи становился все более беспокойным. Но вот минутная стрелка уже сошла с цифры 12, а часовая стала двигаться к цифре 2, а Серафима Матвеевна все еще спала. Правда, ни бормотания, ни возгласов больше не слышалось, но и храпа тоже. Конечно, она могла, наверное, и тихо дышать, но все же Николай Андреевич заволновался уже не на шутку.