Роберт Стайн - Не ложись спать!

Пам схватила меня за шею и ноги.

— Я поймала её! — закричала она.

Грег распахнул дверь кухни. ЗА ним стояла мама.

— Отпусти её, быстро! — приказала мама.

— Мама, можно я буду держать её у себя? — попросила Пам. — Она будет моей любимицей.

Меня передёрнуло. Я — игрушка для Пам. Настоящий кошмар! Но, может быть, тогда у меня появится возможность попасть в свою комнату.

— Нет! — настаивала мама. — Тебе запрещается держать белку. Отпусти её, быстро!

У Пам дрогнули губы.

— Хорошо, мама, — печально сказала она. — Как скажешь. — И вынесла меня из кухни.

— Мама такая злая, — пояснила она громким голосом, чтобы мама её услышала. — Я хотела только ухаживать за тобой. Что в этом плохого?

Всё плохо, подумал я. Кто угодно пусть ухаживает за мной, но только не Пам. И не Грег.

Она открыла входную дверь.

— Прощай, маленькая хорошенькая белочка, — сказала Пам.

И захлопнула дверь. Но не отпустила меня. А продолжала крепко держать в руках.

Потом она проскользнула в свою комнату.

— Не бойся, белочка, — прошептала Пам. — Сейчас я тебя устрою.

Она что-то вытащила из под кровати — старую клетку хомячка. Открыла дверцу и засунула меня в клетку.

— Нет! — запротестовал я.

Но у меня получился только писк.

Она закрыла задвижку.

Я снова стал пленником!

И что же мне теперь делать? — с ужасом подумал я. Я заперт в этой глупой клетке. И не могу говорить.

Как мне попасть в свою старую комнату?

И вдруг меня осенило.

Если я засну в этой маленькой клетке, кто знает, что со мной случится, когда я проснусь…

Над клеткой склонилось большое лицо Пам.

— Ты голодна, крошка-белочка? Сейчас я принесу тебе орешков или ещё чего-нибудь.

Она вышла из комнаты. А я метался в клетке и думал, думал… Я знал, что скоро мне придётся бегать в колесе для хомячка.

Хватит! — сказал я себе. — Не пойду в колесо. Не хочу становиться грызуном.

— Иди сюда, белочка. — Это Пам вернулась с горстью орехов.

Она открыла дверцу и высыпала орехи в клетку.

— Ам-ам, — проворковала она.

О боже!

Я погрыз орехов. Потому что был очень голоден после своих приключений. Но было бы куда приятнее наслаждаться ими, если бы Пам не таращилась на меня всё время.

Зазвонил телефон. И я услышал, как Грег сказал:

— Пам! Телефон!

— Прекрасно! — отозвалась Пам и выбежала из комнаты.

А я, как идиот, сидел в клетке и лущил орехи. И только минут через пять заметил, что Пам оставила дверцу клетки незапертой.

— Вот это да! — пискнул я.

На этот раз я обрадовался тому, что Пам оказалась такой невнимательной.

Я толкнул дверцу и тихонько направился к спальне, прислушиваясь к тому, что делается в доме.

Всё было тихо. Вот он, мой шанс!

Я выскочил за дверь. Прокрался по коридору. К своей комнате. Дверь была закрыта. Я упёрся в неё своими слабыми беличьими лапками, но она не поддалась.

Шаги!

Это возвращалась Пам!

Я понимал: мне надо скрыться прежде, чем Пам снова засадит меня в клетку. Или пока мама не выгонит меня отсюда шваброй.

Я скатился вниз по лестнице и поспешил в гостиную.

Окно всё ещё открыто? Да.

Я пробежал за диваном, вдоль стены, под креслом… А потом вскочил на подоконник и выпрыгнул во двор. Взобрался на дерево и свернулся на ветке, чтобы отдохнуть.

Итак, мне не удалось попасть в свою комнату в облике белки. Значит, придётся снова уснуть. И хорошо бы на этот раз проснуться человеком. Потому что если и теперь ничего не получится, мне грозят неприятности.

Большие неприятности.

Полиция реальности идёт за мной по пятам. И они найдут меня. Это лишь вопрос времени.

А если найдут, то уже ничто меня не спасёт.

КРАШ! ТРАХ!

ОЙ!

Я тяжело рухнул на землю. Вот я и проснулся!

И кто же я на этот раз?

Какая радость! Я снова мальчик двенадцати лет.

Но совсем не такой, каким был раньше. Я стал очень полным. Настоящим пузырём. Не удивительно, что ветки меня не выдержали.

Но это ничего не значит. Главное — я снова человек. И могу говорить. И может быть, теперь мне удастся, наконец, попасть в свою комнату.

Я прошёл прямо к входной двери и попробовал повернуть ручку.

Заперто.

Тогда я постучал.

Я совершенно не представлял, кто мне ответит. Только очень надеялся, что это будет не семья монстров.

Дверь открылась.

— Мама! — закричал я. До чего же приятно снова увидеть её. — Мама! Это я! Мэтт!

Мама посмотрела на меня.

— Кто ты? — спросила она.