Елена Усачева - Девочка по имени Смерть

Девочка наклонилась. Черные волосы сползли с ее плеч и упали Юрке на лицо. Он поморщился, махнул рукой. Девочка улыбнулась. У нее были маленькие остренькие зубки. От улыбки ее губы налились чернотой, а глаза как будто еще больше потемнели. Девочка сгибалась все ниже и ниже, словно хотела поглотить его своей улыбкой целиком.

Страх пронзил его внутренности, горячим хлопком взорвался в мозгах, и Пулейкин проснулся.

В первую секунду он не понял, где находится. Полумрак, перед глазами плавают цветные круги, сердце колотится. Но вот он разглядел штору, в углу - письменный стол, рядом - шкаф.

Дома.

На мгновение окружающий мир словно покачнулся, но Юрка заставил себя подняться и пойти в кухню.

«Это всего лишь сон. Только сон. Муранов пристал со своими страшилками - вот я и стал видеть черт знает что».

Холодный линолеум в кухне привел его в чувство. Вода из кувшина отдавала неприятной тухлинкой. По улице пронеслась одинокая машина. Все было нормально. На стене громко тикали часы.

Топ-тип, топ-тип.

Или это вода капает? В кухне? Нет. В туалете? Она там негромко журчит. А может, это отец храпит? Мама вздыхает?

Скрипнули половицы.

От неожиданности Юрка чуть стакан не выронил.

Голая влажная ступня отклеилась от паркета, пятка топнула - кто-то шагнул.

- Папа?…

Кто еще будет красться по коридору ночью?

А при чем здесь папа? С чего ему красться?

Часы заполошились, застучали в сумасшедшем ритме.

По коридору кто-то шел. Шурх - оторвалась от пола ступня, туп - приземлилась пятка.

Пулейкин вцепился свободной рукой в край раковины, другой прижал к груди стакан. Он весь превратился в слух.

Шмяк, топ, ш-ш-ш-ш…

Кто-то словно вел пальцами по шершавым обоям.

Звук приближался.

Страх маршевым строем прошел по его телу, сделав Юркины суставы мягче воска - колени переставали его держать, рука готова была вот-вот выпустить стакан.

Звуки приблизились и затихли. Сейчас она появится из-за поворота, и тогда…

Дверь качнулась. Или это ему только показалось? В темноте легко представить движение, вообразить его.

Оглушительная тишина надавила на барабанные перепонки, и Юрке захотелось зажать уши руками, чтобы избавиться от боли.

Стакан ударился о столешницу, подпрыгивая, покатился к раковине. Вода выплеснулась на его голые ноги.

Темнота в кухне утратила серый оттенок, стала четкой и ясной. Часы умерили свой пыл. За окном проехала еще одна машина.

С трудом оторвав вспотевшие ступни от линолеума, Юрка вышел в коридор. Дверь в кухню была распахнута - как и было до того, как Пулейкин отправился за водой. Коридор с мрачной громадой входной двери. Красный коврик, ставший ночью черным. Его комната. За шторой - тень.

Тень делает шаг вперед, проходит сквозь плотную ткань. Улыбка открывает маленькие острые зубки, черные глазки горят бесовским огнем.

- Сдалась кому ваша Андалузия! - шепчет Юрка и бросает в приближавшуюся тень подвернувшийся под руку учебник.

«Химия», - машинально читает он на обложке упавшей на пол книги. Все исчезает. Ни тени, ни учебника…

Черт с ней! Пускай живет! Даже ведьмы имеют право на существование.

Дрожащей рукой Юрка достал из сумки мобильный. Трубка недовольно мигнула гаснущим экраном. Эсэмэска. Номер незнаком.

«Просыпайся!»

Сотовый запрыгал в его пальцах. Сообщение пришло пять минут назад, наверное, от сигнала телефона Юрка и проснулся. Как раз, чтобы кошмар не превратился в явь. Чтобы ужас не стал реальностью.

Просыпайся… Проснулся! Дальше что? Наверное, ошиблись. Кому может понадобиться, чтобы он встал? Разве только Муранову, но это не его номер. +491… Что-то иностранное. Ошиблись.

От осознания того, что еще кому-то не спится, Юрке стало легче. Он отбил эсэмэску Емцову: «Ты как?» Вдруг он тоже не спит?

Ответ пришел неожиданно быстро: «Скорая» только уехала».

Пулейкин прижал к себе сотовый и сполз под одеяло.

«Письмо счастья»! Это все из-за него. Пару лет назад шел такой фильм. Мальчишки по Интернету получили такое письмо и удалили его, а потом за всеми пришла смерть. Забирала она их по одному. Оставшиеся успевали измучить себя собственными страхами.

Он встал и, покачиваясь, дошел до стола.

Как же там было?… Он вырвал листок из тетради по русскому и стал писать. «Одному мальчику было очень плохо. Он голодал и вот-вот должен был умереть. Но его накормили и дали денег…»

Ветер бросил в окно пригоршню осенних листьев. Темнота. Юрку со всех сторон окружала безысходная темнота.