Александр Кулешов - Как же быть?

Недовольный, что его оттеснили, в приладке злости Стемпель неожиданно созвал журналистов и заявил! «Все вопросы, которые мне задавались во время конкурса «21», я знал заранее. Мне передавали их организаторы. Они же велели мне носить потёртый, плохо сшитый костюм словно я демобилизованный солдат. Меня научили всяким жестам и гримасам, изображающим максимум умственной сосредоточенности. И меня же заставили уступить Ван Дорену, хотя он такой же невежда, как я. Но мне сказали, что я уже приелся публике, нужно новое лицо».

Ван Дорена вызвали на закрытое заседание правительственной комиссии. Во время весьма драматического заседания он во всём признался. «Ко мне пришёл представитель телевизионной компании, — сказал он, — и предложил участвовать в его передаче. Сначала я хотел участвовать на честных условиях. Но он заявил, что Стемпеля побить нельзя, намекнул, что все конкурсы подстроены, и я поверил ему. Он дал мне полные тексты будущих передач, научил «нагнетать напряжение», «волноваться» и так далее. Когда я узнал о признаниях Стемпеля, то пришёл в ужас. Я провёл бессонную ночь и решил всё рассказать».

Последовал ряд признаний. Один из победителей конкурса рассказал, что вопросы, задававшиеся ему публично были те же, что и на предварительных беседах. Техника была простой. Обычно в беседе прощупывались знания кандидата. Одновременно незаметно его готовили к правильным ответам. Например, говорили: «Ведь если мы вас спросим то-то и то-то, вы наверняка ответите так-то и так-то». Естественно, что человек запоминал ответ. Всё это делалось настолько тонко, что участники конкурса и после того, как разразился скандал, считали, что сами отвечали на вопросы.

Заинтересованные коммерческие компании попытались замять скандал, но он уже стал достоянием широкой гласности. Сам министр был возмущён и потребовал расследования. В связи с этим стоит напомнить, что и министр участвовал во время выборов в аналогичных спектаклях, отвечая на телевизионных пресс-конференциях на десятки «неожиданных» вопросов, заранее подготовленных его секретарями…

Дальше журналист излагал всякие пикантные детали новой сенсации.

Лори сидел не в силах поднять голову. Всё кончено! Не только развеялась в дым мечта о деньгах, машине, но вообще его, вероятно, привлекут теперь к суду, приговорят к десяти, возможно, к двадцати годам тюрьмы… Жизнь кончена, всё потеряно…

Наконец он поднял пустой взгляд на Арка.

— Прочёл? — спросил тот. — Теперь веришь, что есть бог?

— Верю, — машинально прошептал Лори.

— Что прочёл — пустяки. Послушал бы радиостанцию «Правдивые вести»! Громили Леви. Тебя не упоминали. Только про взрослые конкурсы говорили. Усач бежал. Ищет полиция. Один из победителей выступил в передаче. Здорово подали, молодцы! Хотя и безбожники, — добавил Арк строго.

Лори долго не мог прийти в себя.

На следующее утро он едва набрался сил, чтобы отправиться на работу. В здание вошёл втянув голову в плечи, опустив глаза. Ему казалось, что все кругом — кто осуждающе, кто насмешливо — на него. Но постепенно выяснилось, что у каждого свои дела, или никого очередной (один из многих) скандал не заинтересовал, или все забыли, что Лори участвовал в каком-то конкурсе.

Но когда, совсем успокоившись, Лори уже переоделся в робу, к нему подбежал испуганный Лукач и прошептал:

— Скорей, Рой, скорей, тебя вызывает господин Леви!

От волнения Лори присел на скамью возле своего шкафчика, не в силах сдвинуться с места.

— Да ты что, — торопил его Лукач, — ты что расселся! А ну-ка быстрей! — На этот раз он не улыбался.

Лори начал снимать робу, потом, сообразив, что это займёт слишком много времени, стал снова застёгивать её.

Да долго ты ещё? — Лукач схватил Лори за рукав и потащил к двери.

Они торопливо пробежали бесконечными коридорами, поднялись по разным лестницам и, наконец, попали на третий этаж, целиком отведённый кабинетам начальства и приёмным залам, Здесь царила тишина. Мягкие покрытия полов заглушали шаги. Отделанные чёрным деревом двери были украшены табличками с именами, каждое из которых произносилось на телестудии с благоговейным трепетом.

На одной из дверей имелась табличка вдвое большая, чем на других, «Леви» — значилось на ней. Ни имени, ни титула, ни даже просто «господин». Только «Леви» Но когда лори (Лукач остался ждать в коридоре) бессильной рукой постучал в эту дверь, ему показалось, что он сейчас упадёт от страха.