Олег Верещагин - Перекрёсток двенадцати ветров

— Подлетаем! — крикнули из кабины, и пассажиры схватились за поручни кресел, а Светка взвизгнула коротко и пессимистично — машина круто легла на крыло, под которым уже не море тайги пело, а виднелся какой-то ровный луг со строением, похожим на сарай, в своём дальнем конце. Нужно было обладать немалой интуицией, чтобы понять: перед вами аэродром. Сашка понял это первым — нечто подобное он видел не раз, хотя и не до такой степени запущенное. Оповестить остальных о своём открытии он не успел — «финист», мягко подскакивая на каких-то кочках, замедлял ход по полю. — Можно расстегнуть ремни и курить! — так же весело объявил пилот. — Мы на месте, аэропорт Де Голль готов принять гостей Франции!

— Это не смешно, — сухо сказал Егор, вставая и направляясь в хвост за вещами. Светка ринулась за ним; Сашка, сделав шаг к кабине, поблагодарил:

— Спасибо.

— Не за что, — пилот подмигнул, а его сосед вздохнул:

— Намучаешься ты со своим другом здесь, парень.

— Вообще-то он мне не то чтобы друг, — сказал Сашка и тоже пошёл за вещами…

…Похоже было, что прибытие спецрейса — едва ли тут каждый день приземляются частные самолёты! — никого на аэродроме не колыхало. Сашка украдкой наблюдал за Егором — как тот отреагирует на отсутствие делегации с цветами и плакатами? Тот не реагировал никак, разве что помогла волочь Светке её рюкзак. Светка смотрела на Егора с немым обожанием. Около сарая (на нём висел-таки плакат — точнее, большие буквы гордой до невозможности надписи «АЭРОДРОМ»), до которого было не меньше двухсот метров по траве, кто-то сидел.

— Могли бы машину подогнать, — неуверенно сказала Светка, обратив внимание на окружающие реалии. Егор ответил:

— Ага, самой последней в здешних краях модели — додж три четверти [10] 10. Одна из первых моделей джипа, поставлявшаяся в СССР из США в качестве военной помощи в годы Великой Отечественной Войны. . Вон её из-за сарая пароконная запряжка тянет. Пошли, чего болтать.

Сашка не разделял их скептицизма. Ему нравились такие места — где тишина, бесшумное гудение горячего воздуха и легко дышится. Другое дело, что в таком месте и он ни разу ещё не был. От окружающего веяло полным безлюдьем и такой дикой, первобытной глушью, что Сашке стало не по себе. Со всех сторон лётного поля в небесную белизну карабкался по откосам пологих холмов густой лес без признаков человеческого жилья. На холмах то тут, то там что-то нестерпимо сверкало в лесных проплешинах.

От травы пахло сухой пылью и сеном. Горячий воздух даже немного мешал дышать. Человек, сидевший около «здания аэропорта», наконец поднялся, но навстречу не спешил — стоял и смотрел на приближающихся «столичных гостей».

— Если это наш проводник, то он едва ли старик, — вдруг сказала Светка. — По-моему, он вообще совсем того — молодой.

Как обычно с ней бывало в минуты волнения или восхищения, она забыла «фильтровать базар» и с жаргона перешла на вполне правильный русский язык. Сашка мысленно согласился с сестрой — встречавший их в самом деле был очень молод. Ну просто очень. Сашка сказал бы, что это просто мальчишка, если бы такое допущение не было нелепым.

— Так, ещё новости, — процедил Егор, и Сашка изумлённо понял, что глаза его не обманули. Перед ними в самом деле стоял возле щелястой стены мальчишка — их ровесник, одетый в пригнанный камуфляж и (!) сапоги, но не кирзовые, а с мягкими даже на вид голенищами. Однако ещё через секунду Сашка понял, что не это самое поразительное, нет. И это его понимание подтвердил выдох Светки:

— Это как?!.

Около сарая, носившего столь гордое название, стоял второй Егор Перваков.

От реки через огороды тянуло прохладой. В траве недалеко от крыльца сидел, посвёркивал глазами, соседский кот. Сидя на перилах, Рат смотрел в небо сбоку от крыши, качал босой ногой, усмехался и шевелил бровью.

Очень трудно решать… Точнее — легко решить, а вот потом не раскаиваться в решении — это задача не мальчика, но мужа, как говорит их литератор из интерната. Вот то, что он отправил бабку ночевать на другой конец посёлка к старой подруге — это как? Сказал, что места не хватит… А ей, может, больше никогда не придётся повидать второго внука (или первого — кто же всё-таки постарше, и насколько?)?

Нет. Рат тряхнул головой. Ничего хорошего не вышло бы из этой встречи, это точно, это стопроцентно… Бабушка — она простая, радушная, наивная. А этот… братец — штучка непростая. Рат таких знал и не любил. Но они не были ему двоюродными братьями — «братанами», как раньше говорили… Неужели дядя Владимир правда думает, что он, Рат, сможет как-то повлиять на родственничка?