Алексей Гавриленко - Синие лыжи с белой полосой

— А у нас… того, шкафов-то и нету, вы не думайте. У нас даже сапог… резиновых… для рыбалки не имеется. И не надо. Зачем это они нам? Мне Любим Сысоевич ничего такого не обещал… если мы компутер… укррр… — Сергеич двумя руками зажал свой рот и уставился на лотерейщика.

— Ну в таком случае, если вас не затруднит, будьте любезны, проводите меня до выхода, пожалуйста, — попросил высокий человек и так улыбнулся своей усталой и доброй улыбкой, что Сергеич с готовностью бросился к нему, ну прямо как к директору универмага.

Взял его нежно под руку и повел к выходу со словами: «Пожалуйста, пожалуйста… только не споткнитесь, здесь ступенька… нам шкафы ни к чему… не знаем никаких шкафов, не видели… Осторожненько, поворотик… мы рыбку и без сапог резиновых… словить можем, в калошках…»

Славка отлично слышал все, что произошло минуту назад за этой спасительной дверью, которая отделяла его от ночных кошмаров магазина. И хотя опасность миновала, он все еще боялся дышать — притаился, как мышь в амбаре, ни жив ни мертв. «Надо было все-таки взрослым рассказать», — мелькнула в его голове первая здравая мысль. Но, подумав еще немного, он с грустью понял, что рассказать-то ему некому. Бабушка в больнице, Зоя Михайловна не поверит… Вот если бы мама и папа наконец приехали к нему со своих соревнований… тогда он, конечно… сидел бы сейчас в засаде со своим папой, и ему не было ни капли страшно… И Славка представил себе, как сильная и большая мужская рука ложится ему на плечи. И на секунду ему стало легко и покойно. Но, вернувшись мыслями в темное подсобное помещение, Славка немного поежился. А так ведь получается — ему не с кем поделиться своими проблемами на всем белом свете. И Славка остановился в своих рассуждениях на том, что судьба города теперь в его руках. Так сложилось. В его маленьких, но не таких уж и слабых, даже можно сказать — сильных руках, потому что он уже четыре раза подтягивается на турнике, не то что Гвоздь, который может подтянуться всего три жалких раза, и то еле-еле. И Славка, не останавливаясь на этом приятном сравнении, опять пустился сочинять всякую небывальщину о том, как он победит всех негодяев на земном шаре.

Костик привычно смотрел на экраны мониторов, которые были точь-в-точь как черно-белые телевизоры, только они все время показывали скучные передачи. Он видел пустые залы, темные галереи и много-много вещей, которые сейчас никому не были нужны. Только с наступлением нового дня включат свет, откроют двери и люди снова хлынут в этот лабиринт: товары, кассы, кафе, лотереи и игровые комнаты. Начнется яркая и цветная жизнь, вещи снова станут желанными и красивыми, а главное — время от времени на одном из экранов будет мелькать одна очень симпатичная девушка. Он все чаще вспоминал эту замечательную девушку, которая каждое утро скрывалась за темно-синей тканью одной из витрин. Конечно, она ему очень нравилась, но он же не мог об этом сказать ей просто так. Она его совсем не замечала, и от этого Костику становилось совсем печально.

Он теперь больше не читал книжек, а внимательно вглядывался в пустое пространство универмага и бдительно сторожил. Игорь Николаевич был очень недоволен тем, что Костик готовится к экзаменам во время дежурств. И студент торжественно пообещал, что впредь этого не повторится. И честно держал свое слово.

— Ну что, толстяк, пора? — прошептал Гогов в тесной каморке.

— А ты, дылда, еще раз так назовешь меня, я тебе больше не дам откусить от моего бутерброда, — обиделся Магогин.

— Да ладно. Ты помнишь, где компьютеры продаются? Я чего-то уже забыл, куда нам идти за ними.

— А я и не знал. Это же ты должен был вызубрить.

— А почему чуть что — сразу Гогов?

— Потому! Я вот о чем должен помнить! — С этими словами Магогин достал из кармана маленький пакетик. — Вот моя задача. Когда собаки побегут воров ловить, я должен себя посыпать этим порошком, и они меня не учуют. Они же только по запаху врагов могут найти. По следу. Так толстый охранник с наручниками объяснил.

— А мне дашь немного посыпать на себя? — заканючил Гогов.

— А тебе-то зачем?

— Чтобы они и меня по запаху не нашли, а то еще покусают.

— А будешь меня толстяком обзывать?

— Честно?

— Говори самое честное слово.

— Ну буду.

— Ну тогда не дам. Пускай тебя собаки учуют и набросятся.

— Ну, Магогин, чего ты… ну ладно, я пока воздержусь тебя толстяком называть.

— Ну тогда на, насыпь на себя немного. Только чуть-чуть. Мне побольше оставь. Я собак с детства боюсь.