Андрей Анисимов - Полет в бездну

– На тебе лица нет! Кто звонил? – спросила Маргарита Васильевна.

– Это все из-за проклятых денег! – крикнул Антон и заметался по квартире.

Сумка, с которой он ходил в школу, для миллионов оказалась мала. Петрищев схватил табурет и достал со стеллажей скомканный брезентовый рюкзак. С этим рюкзаком он ходил в походы. Последний раз такой поход состоялся два года назад, а рюкзак еще издавал слабый запах дыма. Они ходили всем классом и ночевали в палатках. Тогда у костра ему впервые захотелось поцеловать Вику, но Антон оробел. Эту робость юноша не сумел преодолеть до сегодняшнего дня. Петрищев вспомнил, как они сидели у тлеющих углей, когда все ребята уже разбрелись по палаткам. Они сидели рядышком и прутиком выкатывали из золы дымящиеся клубни. Руки их соприкасались, и Вика смотрела на него странным новым взглядом. От этого взгляда Петрищеву становилось хорошо и страшно. Девушка словно приглашала его в неведомую и чудесную страну. Но Петрищев не знал, как сделать первый шаг, чтобы попасть туда.

Антон сбросил оцепенение, вызванное воспоминаниями, и пошел в свою комнату. Родители молча наблюдали за сыном, но Антон, закрыв перед их носом дверь, начал судорожно запихивать запечатанные пачки сторублевок в старенький рюкзак. Старательно затянув горло рюкзака веревкой, он забросил его на плечи и вышел из комнаты. Но дальше двинуться не смог. Олег Николаевич грудью загородил выход из квартиры.

– Вот что, друг мой любезный, – сказал он строгим голосом сыну, – пока не объяснишь, что происходит, я тебя никуда не пущу. Мне кажется, что ты играешь в очень опасные игры.

– Отец, я должен идти, – ответил Антон и пристально поглядел в глаза родителю.

– Можешь меня убить, но пока не расскажешь, что случилось, я с места не сойду, – повторил Олег Николаевич, и Антон понял, что отец не шутит.

Тогда он на минуту задумался и, забежав в туалет, запер за собой дверь. Маргарита Васильевна и Олег Николаевич услышали характерный звук ватерклозета. Они немного подождали, потом Петрищев-старший подошел к двери и спросил:

– Что ты там делаешь?

Маргарита Васильевна покрутила пальцем у виска, показывая этим жестом супругу, что у него не все в порядке с головой. Вопрос – что человек делает в туалете? – выглядел с ее точки зрения идиотским.

Однако пауза затянулась, а никаких признаков жизни за туалетной дверью не наблюдалось. Через пять минут встревоженные родители принялись долбить и стучать. Когда и это не дало результатов, Олег Николаевич применил мужскую силу, и дверь распахнулась. Странное зрелище предстало перед глазами четы Петрищевых. В туалетной комнате Антона не оказалось. Но унитаз и весь пол вокруг были завалены запечатанными пачками сторублевых купюр. Ошарашенные родители лишились дара речи. Первым пришел в себя глава семьи.

– Кажется, это деньги… – растерянно произнес он.

Маргарита Васильевна лишь смогла покивать головой в знак того, что с выводами мужа согласна. Наконец и она вернула себе дар речи:

– А где сын?

Олег Николаевич развел руками.

Антон же тем временем, воспользовавшись удивительным даром спускать свою персону по бытовым коммуникациям, выскочил из ванны четы Грубовых. Он догадался, что верзилы дома нет, и, не обращая внимания на обомлевшую хозяйку, миновал коридор и, отомкнув сложный дверной засов, полетел вниз по лестнице. Выскочив на улицу, Петрищев чуть не ударился о черный лак лимузина. Возле катафалка стоял Седой и улыбался детскими голубыми глазами.

– Вы замешкались, юноша, – сказал он Антону.

– Что вы здесь делаете? – спросил ничего не понимающий Петрищев.

– Жду вас, – ответил Седой и открыл Антону дверцу. Заняв водительское сиденье, он газанул так, что голова Петрищева вжалась в кресло.

– Мы едем к Сокольникам? – поинтересовался Антон, когда сила инерции позволила ему говорить.

– Можем завернуть и туда, но конец нашего маршрута по другому адресу, – заметил водитель и еще прибавил скорость. Но в этот раз Петрищев не просил ехать тише. Ему даже казалось, что они недостаточно спешат.

– Ты хорошо все продумал? – спросил Седой, с визгом вписываясь в поворот.

– Можно побыстрее? – попросил Антон, Седой присвистнул:

– Мы и так идем за двести. Быстрее только летают.

– Давай полетим, – согласился Петрищев.

– Тебе не страшно? – Седой полез в карман и, достав темные очки, закрыл ими свои голубые глаза.

– Мне страшно за Вику, – признался Антон.

– Ты не ответил на мой вопрос, – напомнил Седой.