Олег Шмелев - Три Черепахи

– Алло, Алексей Николаевич, – послышался в трубке голос Марата.

– Да.

– Есть. Триста восьмое отделение, проспект Жукова, три.

Значит, дом, где живет Юрий Мучников, всего метрах в ста от почты.

– Поезжай туда. Проверь все, как сделал с переводом. Я жду.

Через час Марат снова объявился.

– Я из триста восьмого, Алексей Николаевич. Такая же история. Отправлено в одиннадцать двадцать. Балакин – наотрез нет, Чистый – может быть.

– Оригинала нет?

– Есть. Но печатными буквами.

– Изыми…

По рукописному тексту, исполненному печатными буквами, очень трудно установить, кому принадлежит почерк, зато по двум таким текстам можно определить, писал ли их один и тот же человек.

Марат привез оригинал телеграммы. Басков положил рядом оба бланка, поглядел на Марата и сказал:

– Мы с тобой не графологи… Но похоже?

– Похоже, Алексей Николаевич.

Басков сунул бланки в конверт.

– Отдай графологам…

Баскову очень не нравилось в людях то, что он называл шаманством. Самую обыкновенную свою работу, за которую ему выдают зарплату, шаманствующий человек обставляет такими сложными мнимыми трудностями, что со стороны это смахивает на магию и волшебство. Чаще всего так делается с целью пустить пыль в глаза менее опытному коллеге или завоевать симпатии женщины. Но, как правило, это только вредит делу, а иногда и самому шаману.

Простой здравый смысл заставлял Баскова принять то, что само собой напрашивалось, хотя дознавательская практика ясно говорит: очевидное – отнюдь не самое вероятное.

Он пошел к начальству, доложил добытые данные и сказал, что считает наиболее правдоподобной и перспективной версию, согласно которой на Шальнева покушался Чистый. Начальник МУРа спросил, какие специальные розыскные мероприятия в отношении Чистого он может предложить. У Баскова таких предложений не было. Он мог добавить лишь кое-что из примет, полезных для розыска: преступники одеты в чехословацкие костюмы такого-то и такого-то цвета.

Поскольку ведется всесоюзный розыск Брыся и Чистого и поскольку они, так сказать, в одной связке, оставалось ждать результатов. Для оперативного работника нет ничего хуже такого пассивного состояния, но тут приходилось мириться…

Минуло почти две недели, а на след Брыся и Чистого напасть все еще не удавалось. По-видимому, они отсиживались в укромном месте.

Девятого августа ожидание наконец кончилось. Баскову из Ленинграда позвонил старший лейтенант Шустов.

– Есть письмо, Алексей Николаевич, – будничным голосом сообщил он, не подозревая, как празднично звучит это для Баскова.

– Кому? От кого?

– Шальневу. Подписано: «Саша».

– Откуда?

– В письме обратного адреса нет.

Праздник моментально померк.

– А штемпель? – почти крикнул Басков. – Почтовый штемпель на конверте есть?

– Есть, Алексей Николаевич. Послано из Харькова.

– Ну ты большой драматург, Шустов, – облегченно вздохнул Басков. – Вези письмо в городское управление пусть по телетайпу передадут сюда. А оригинальчик вышли. – Басков подумал секунду и добавил: – И заодно вот что: купи конверт, попроси начальницу почты, где мы были, тиснуть штемпель… Ну, скажем, одиннадцатого августа. И тоже вышли.

Через два часа Басков прочел короткое письмо, переданное по телетайпу:

«Игорь! Почти месяц прошел, пора что-то получить от тебя. Как все устроил? Срочно напиши. Город – сам знаешь. До востребования, Зыкову К. В. Не удивляйся, после объясню. Буду здесь до 25 августа. Привет. Саша». И в приписке – номер почтового отделения.

Так, значит, паспорт Зыкова все-таки оказался у Брыся, но каким путем выкрали его или Зыков отдал сам? И значит, Брысь заранее наметил, куда отправится из Ленинграда, раз сообщил Шальневу город еще у него в гостях. И если уж он такой завзятый конспиратор, что не называет этот город в своем письме, то вполне возможно, что харьковский штемпель на конверте ничего Баскову не даст – Брысь мог попросить кого-нибудь бросить проездом в Харькове письмо в почтовый ящик. Но харьковский вариант необходимо отработать.

В пятницу, 10 августа, из Ленинграда пришел пакет. Рукописный оригинал письма мало что говорил Баскову, но мог пригодиться графологам, потому что хоть и редко, но иногда все же удается идентифицировать скоропись с текстом, выполненным печатными буквами.

Конверт со штемпелем ленинградской почты Басков повертел в пальцах н подумал, что, пожалуй, с этим конвертом он немного пошаманил: если Брысь действительно явится в почтовое отделение в Харькове, у него не будет времени ни разглядывать штемпель на конверте, ни почерк, а уж читать письмо – тем более.