Лариса Соболева - Дом непредсказуемого счастья

— Юла, слышишь? — вернул ее из раздумий Саня. — Алиби у тебя есть?

— Чего? — настороженно покосилась на него она, наконец услышав сакраментальное слово «алиби», от которого по телу дрожь прошвырнулась и застряла где-то под горлом.

— Алиби, Юла, — доказательство непричастности к преступлению на момент его совершения…

— Я знаю, что такое алиби, — перебила раздраженно Юля. — При чем здесь мое алиби?

— Снизь градус кипения, снизь. Мы должны быть ко всему готовы, а вы с Иваном не совсем ладно жили, тебя могут заподозрить…

— Заподозрить?! — Нет, она повысила градус. Еще бы! — Меня?! Я что, сама бомбу подложила под собственную дачу? Чтобы та разлетелась в пух и прах со всем добром, нажитым непосильным трудом моего бедного Ваньки?

— Юла! — попробовал остановить ее Щелоков.

— Нет, скажи: я похожа на больную, чтобы остаться без дачи и отдыха на лоне природы? Да если бы мне захотелось грохнуть Ваньку, я бы обошлась меньшими жертвами. Материальными, разумеется.

— Юлька! — слегка прикрикнул Щелоков. — Будут всех подозревать, у кого имеется хотя бы мизерный мотив расправиться с Иваном. Кстати, на убитую горем вдову ты не тянешь, имей это в виду. И умоляю, не язви. Особенно на допросе. Как почувствуешь, что попала в тупик или тебе не понравился вопрос следака, поднеси платок к глазам или к носу, всхлипни, я перехвачу эстафету. Юла, ты меня слышишь?

— Слышу! — огрызнулась она, будто Саня предъявил ей обвинение в убийстве собственного мужа, и, уткнув нос в песцовый воротник, пробурчала: — Подложил же мне свинью Ванечка прямо перед Новым годом. Испортил любимый праздник.

— Он-то при чем? — Смех в трагической ситуации неуместен, но Щелоков рассмеялся.

Юля не удостоила его ни ответом, ни взглядом, она, глубоко вздохнув, уставилась в окно с нарочито задумчивым видом, чтобы Саня не приставал с провокационными вопросами. А думала о нем, о Щелокове. Почему о нем? Что, ей не о чем подумать? А потому что Саня — неотъемлемая часть их с Иваном жизни, и так уж случилось, что Юля на днях начала ревизию собственной жизни.

Щелоков напоминал ей дорогой чемодан, куда хочется заглянуть из элементарного любопытства и поглядеть, что за барахло он там хранит. Конечно, имеется в виду душа, а Саня туда не пускал никого, так что душа его в прямом смысле — потемки. Если же не лезть в душу, то внешне он — уверенный, оптимистично настроен, обходительный. Вышли-то мы все из народа, правда, не все любят в этом признаваться, но далеко не всякому народнику, даже достигнув высокого положения на социальной лестнице, удалось приобрести шикарный лоск. А Санька лоснится от лоска, и этот лоск так и лезет в глаза, смущая окружающих, отчего он всегда на высоте, всегда НАД всеми. Кто знает, может, это тоже своего рода признак выходца из низов, для которого обязательна превосходная степень? Есть у него и слабое место — бабы, которые кидаются на лоск и артистизм, хотя внешность у Сани заурядненькая и трудно поддается описанию. Кроме носа. Нос — это ва-аще! Выдающаяся часть. В прямом смысле выдающаяся, ибо далеко вперед выдается, чуть меньше носа Буратино. Как жить с таким шнобелем? А он живет. И хорошо живет, между прочим. И женскому полу клюв марабу не мешает кидаться Сане на шею. Кстати, ротик у него тоже длинный, почти до ушей, эдакая прямая линия без губ над коротким подбородком…

Когда Юля мысленно препарировала Саню на составные части, невольно передергивала плечами, едва не произнося «бее!». В воображении он рисовался страшилищем, а скосила глаза — ничего, симпатяга. Очевидно, недостатки нивелируются длинными волнистыми волосами цвета прибитой пылью смолы, томными мечтательными глазами испанского быка под кайфом и сладчайшей улыбкой кондитера.

Нет, скорее, он берет манерами. У Сани отпадные манеры — ручку облобызает, пальто подаст, подарок купит, комплимент кинет. Он прекрасно знает психологию и умеет манипулировать сознанием, короче, опасный тип, за что и любят его бабы-дуры. А он любит баб-дур, красивых и, как правило, выше ростом на голову, а на каблуках — на две. Поэтому женится и разводится, женится и разводится. Юля со счета сбилась, считая жен, старых уж и не помнит по именам, на данный момент Саня в разводе и, кажется, чертовски доволен.

Честно сказать, такого несовершенного совершенства Юля побаивалась, происходило это на подсознательном уровне, и, не желая тратить серые клетки, она не мучилась вопросом — из-за чего побаивалась Саню. А сейчас задумалась, потому что нежданно-негаданно перестала благоговеть перед ним. Без причин. Как без причин старалась улизнуть, когда он приходил к Ваньке, энергичный, подтянутый, умный аж жуть, но при этом Саня, а не Александр Ромуальдович. Нет, пусть лучше будет Саней, а то язык хоть и без костей, а сломается, пока отчество выговоришь.