Станис Фаб - История об офортах

– Я видел ее в запасниках музея.

– Господи, вы теперь прячетесь по подвалам музейных хранилищ. Это возбуждает?

– Я убью тебя, художник. Проснись! Я видел портрет женщины, как две капли воды похожей на Адель!

– Господи, я не рисовал. Это не я… Постой, постой.

До Савелия, который все еще находился в полудреме, стали пробиваться какие-то слова и смыслы Вигдора.

– А почему Адель? Кто мог рисовать Адель и зачем музей покупает картину с Аделью. Бред какой-то…

– Картину нарисовал Спицын со своей возлюбленной оперной дивы Засухиной. Но эта Засухина точь-в-точь Адель. Ты понимаешь, что это значит?!

– В такое время суток я, честно говоря, соображаю плохо. Может быть, порция кофе вернет меня к жизни.

…Савелий пил кофе и параллельно рассуждал вслух.

– Итак, что мы имеем. Ты пошел в музей. В музее ты увидел картину Спицына. На картине Спицын написал певицу Засухину. Засухина как две капли воды похожа на Адель. Что из этого следует?

– Это ты меня спрашиваешь, что из этого следует? Савелий! Ну хорошо, я думаю, что из этого следует, что Адель либо дочь, либо родная сестра Засухиной. Если она дочь, то, возможно, отцом ее был Спицын, а если сестра…

Адель рассказывала мне о матери, которой нездоровится, а о сестре, тем более оперной певице не упомянула ни разу.

– Действительно, странно. Я тоже ничего не слышал о сестре, если таковая была, но даже и подумать не мог о ее родстве со Спицыным.

– А он сам хоть раз видел Адель?

– Это вряд ли, он не работает с натурщицами. Много лет рисует только город и все.

– Сплошные загадки.

– Может быть, поговорить с Аделью?

– Нет, дорогой мой Савелий. Пока никого не будем тревожить своими открытиями. Вначале сделаем попытку разобраться сами.

– Вигдор, я ума не приложу, куда бежать и с кем говорить, чтобы что-то прояснить.

– Бежать не надо. Нужно сходить в музыкальный театр, где работала Засухина. Не может быть, чтобы никто ничего не знал. Ну и в роддом, конечно, есть смысл заглянуть. Их в то время было всего два. Уж если тут есть какая-то тайна, не может быть, чтобы кто-то не захотел поделиться о ней.

Майков проснулся в отличном настроении. Вчерашний ресторанный ужин дал повод начать новое дело, хотя пришлось помучиться с Федяем, пока дотащил его до вахты института, где его мамаша работала вахтером. В какой-то момент он даже засомневался, стоит ли дальше «раскручивать» это дело. Жена известного художника работает вахтером? Сын очень смахивает на недотепу и начинающего алкаша. Все ли в порядке у самого художника? Но, поразмыслив, подумал, что стоит. Тем более что ничего подходящего и не предвидится пока. Собственно, план очередной аферы, которую он с ходу придумал еще там, в ресторане, по обрывкам фраз, услышанных от Федяя, личности и успешные граждане в этом деле были совершенно необязательны. Достаточно было следовать его указаниям и строго выполнять их.

Майков был виртуозным мошенником и, следовательно, имел собственную систему работы над такими делишками. Он легко мог бы защитить даже диссертацию, ибо эмпирического материала у него накопилось предостаточно, а та филигранная, можно сказать, выверенная матрица, по которой действовал Майков, хотя иногда и давала сбои, в большинстве случаев приносила вполне выгодный результат.

Любая афера Майкова строилась на законе, точнее, на его несовершенстве. Это позволяло ему действовать легально, занимать сильную позицию, а если он понимал, что это «не его день», то отступал также под прикрытием закона. Ибо несовершенство всегда позволяет рассуждать, прикидывая «с одной стороны, с другой стороны». В данном конкретном случае, который Майков для себя обозначил как «Дело о натюрмортах», им был сделан скорый, но многообещающий вывод: писатель и художник-оформитель при подготовке книги получили устное согласие художника использовать несколько его офортов в качестве иллюстраций. Но согласие художника на такое использование ничем не подтверждено, а значит, есть все основания заявить о нарушении его авторских прав.

Если договора нет, а истец настаивает на причиненном вреде, стало быть, нанесен финансовый и моральный ущерб.

Но любой хороший закон уязвим с точки зрения его применения. Ведь чтобы справедливость восторжествовала, следует предъявить немало бумаг, прямых доказательств, свидетелей и пройти многочисленные судебные процедуры. Спицын не может просто так потребовать и получить деньги за нарушение авторских прав. Он должен определить «вес» ущерба, доказать его реальность и т. д. и т. п. А поскольку о возможности получить деньги с писателя и оформителя Спицын и не думал, то и путей к ним он, разумеется, не знал.