Александр Трапезников - Свет и тени в среде обитания

- Мы вместе начнем все заново, - медленно проговорила она.

- Конечно.

- Можно вообще уехать из этого города.

- А ты сама-то веришь во все это? Я врач и знаю, что такое боль и исцеление, знаю, чем можно лечить, а что превращается в яд. Но в одном ты права: мне самому не хочется уходить. Никто бы и не поверил, если бы я сказал обратное. Что же делать? Нет выхода.

После некоторого молчания Наташа неожиданно резко поднялась, повернувшись к нему лицом, глаза в темноте гневно блестели.

- Возвращайся на свою крышу, - отрывисто сказала она. - Или где там твое место... Неужели ты думал, что я говорю правду? Чудак. Все было игрой, развлечением. Ха! Просто я хотела как-то скоротать время до приезда Кости. Да, я такая! Мне скучно, скучно. Всю жизнь скучно, но я ни секунды не сомневалась, что ты такой же, как все, только пониже рангом, с самого дна, как морской еж. И ты поверил, что получишь эту квартиру назад? Надо быть полным идиотом, чтобы принять мои слова всерьез! Нужно быть безухим чучелом, чтобы на что-то надеяться!

Она говорила и смеялась, бросая слова, как камни, но они почему-то не достигали цели, поскольку он слушал ее совершенно невозмутимо, словно так и должно быть.

- А еще я скажу Глебу, чтобы он и близко тебя не подпускал к этому дому. ты будешь обходить его за три квартала и попробуй только сунуться сюда вновь! - продолжала она, превращаясь в разъяренное существо с когтями, и Вадим испугался, что она сейчас вцепится ему в лицо. Но она лишь подняла руки с растопыренными пальцами. - Сунешься - тебя убьют! Ты - слизняк, и твое место под камнем.

- Зачем же кричать? - отозвался он, одеваясь. - Мы не в Неаполе. Успокойся, дорогая, я уже ухожу.

- И поскорее, - коротко добавила она. - Сейчас придет Глеб.

- Славно. Желаю тебе не скучать до приезда жениха.

- Не твое дело.

Она отвернулась, этот человек больше не интересовал ее. Богатые римлянки находили себе рабов на одну ночь, а затем казнили.

- Кстати, - раздался его голос. - Я ведь тоже тебя обманул, может быть, тебя это позабавит. Это не мои семейные фотографии. Не мои вещи. И не моя квартира. Все очень похоже. И оказался я тут случайно. Да и ухо-то потерял на войне. Слышала что-нибудь о Кавказе?

- И вообще ты не тот, за кого себя выдаешь, - сказала она.

- А я себя ни за кого и не выдаю, - усмехнулся он. - Это тебя выдают замуж.

В его голосе чувствовалась какая-то фальшь, будто он вновь начал играть чужую роль, примеривая ее на себя, но Наташа устала спорить и пробираться к истине.

- Теперь не важно, - сказала она.

- Уже нет, - согласно кивнул он. - И все же...

Но фраза осталась неоконченной, Наташа услышала, как защелкнулась входная дверь, и вздохнула: он так ничего и не понял. Люди просто не способны слышать друг друга, особенно наедине. Исключение составляют только сумасшедшие, но и они не понимают того, что произносят. Наверное, так и должно быть, иначе мир бы окончательно замолчал. Ладно, решила она, сны бывают вещими и пустыми и... хватит об этом.

Наташа жестко смотрела на себя в зеркало, ей не нравилось лицо, улыбка и взгляд - и надпись, сделанная ее же помадой: "Прощай, забудь". Глупее не придумаешь, словно она собиралась помнить об этой встрече всю жизнь. Ей доставило огромное удовольствие перечеркнуть и свое отражение, и его слова. Потом она принесла из ванной мокрую тряпку и вытерла зеркало.

- Прощай, забудь, - повторила она вслух. Но думала о другом. У нее было не так уж много времени, чтобы решиться на что-то. Неплохо бы оставить эту надпись для того, кто приедет сюда завтра, напрасно стерла.

Вернувшись в комнату, Наташа упала на смятую постель, лицом в подушку, не веря, что наступит пробуждение.

9

К середине ночи она вдруг проснулась, испуганно посмотрела вокруг: ей показалось, что в комнате кто-то есть, притаился и ждет. Глеб? Вадим?.. Шторы были опущены, лампа у изголовья кровати почему-то не работала, сколько ни щелкай выключателем. Потом она вспомнила, что розетку повредили еще днем, когда двигали мебель. Ей стало страшно; вглядываясь в темноту, Наташа закуталась в одеяло и сидя прижалась к стене. Только что ей привиделся неприятный сон: кто-то скребся в дверь, кричал, грозил ножницами - и вот уже гнался за ней по крыше, настигнув у самого карниза, а когда она взглянула в его лицо, то... проснулась. И непонятно - кто это был? Или тот, или другой, или оба вместе? Когда Наташа устала напряженно прислушиваться к каждому шороху, она вновь впала в какое-то забытье, дрему, упираясь подбородком в колени... теперь ей казалось, что кто-то подошел и осторожно сел рядом. Она знала, что в таких случаях надо обязательно перекреститься, прочитать любую короткую молитву - и навязчивое видение исчезнет, но не было ни слов, ни сил. Даже повернуть голову. Незваный гость сидел молча, и от него веяло холодком. И опять постучали в дверь. Или в окно? Она уже ничего не понимала, не знала, спит или проснулась. Но чувствовала только одно: ее ждут. Протянув руку, Наташа щелкнула выключателем, и лампа почему-то зажглась. Часы на столике показывали четверть третьего, а рядом никого не было. Потом она заметила, что секундная стрелка не движется. Время остановилось. Как давно? И с улицы не доносилось никакого шума, словно все вокруг вымерло. Все, кроме нее. Легко поднявшись, Наташа подбежала к окну, отодвинула шторы. Мертвый город с горящими фонарями, которые уже некому потушить.