Александр Трапезников - Завещание красного монарха

- Потому что там, куда я ходил, тебе не место, - ответил молодой человек, поправляя круглые очки и машинально гладя собаку по загривку. Успокойся, Лера, дурочка с переулочка, угомонись, не лижи меня в нос.

Закрыв балконную дверь, он вскипятил кофе, вернулся с чашкой в комнату и встал около окна, глядя на сияющие позолотой купола церкви Савватия и Зосимы, где совсем недавно проходило отпевание Просторова. Лера, неотступно следовавшая за ним, улеглась возле ног. "Вот и все, - подумал молодой человек. - Нет больше Геннадия Сергеевича." Какая-то пустота легла на сердце, словно его поместили в стеклянный непроницаемый сосуд. Он стал вспоминать их последнюю встречу, тридцать первого декабря, четыре дня назад, за несколько часов до наступления Нового Года. Старик предвидел, что скоро умрет, но относился к этому с философским спокойствием. Даже шутил. Он вообще был остроумным человеком. Не таким, как одесские хохмачи с двойным гражданством, готовые смеяться над всем русским и веселиться при любом режиме - лишь бы побольше помоев и грязи, в которых так хорошо хрюкается. Этих он презирал, а эстрадных юмористов, развивая теорию Дарвина еще дальше, считая их происходящими не от обезьян, а от каких-то заразных венерических бактерий.

- Вот смотри, Анатолий, - сказал он в тот день, лукаво улыбнувшись. Сейчас я нарочно выключу телевизор - если он у меня еще работает, сто лет не заглядывал в эту черную дыру, - и что же мы увидим? Страшно подумать! Либо хронических идиотов, от которых сводит скулы, либо, лукавых умников с рогами и копытами. Развлекательные программы пойдут позже - все эти эстрадные дрыгающиеся марионетки, нахапавшие летом, во время выборов денег, выползут часа через два. Сейчас у нас восемь, время новостей. Значит, мы увидим волосатое личико Свадидзе или прелестницу Сорокину. А ближе к полуночи следует ожидать явление политиков - час нечисти. Тут уж никак не обойтись без "наших друзей". А за пять минут до Нового Года покажется из-под одеяла Сам. Как привидение - детишек пугать. Дали бы лучше старику умереть спокойно, хватит ему народ смешить.

- А вы - колкий человек, - заметил Анатолий, поправляя вечно сползающие на нос очки. Он смотрел на загоревшийся экран телевизора, по которому с диким ржаньем скакали обезумевшие кони - невольно пришли на память слова Гоголя - куда ты мчишься, Русь? - И неплохо осведомлены о том, что творится вокруг, - добавил он. - Вон, даже все светские сплетни знаете. Как удается, если не секрет?

- Работа такая, - уклончиво отозвался Геннадий Сергеевич, нажав другую кнопку на пульте. - Я тебе солгал, телевизор я иногда посматриваю. Чтобы изучить врага и бороться с ним, надо постараться влезть в его шкуру. Овладеть приемами и методами его действий. Знать его психологию и конечные цели. Не бояться испачкаться в грязи - на войне от нее никуда не деться. А сейчас идет самая настоящая, хотя и невидимая война. С информационным артобстрелом, тяжелыми бомбежками, диверсионными и разведывательными операциями, куплей-продажей вождей и полководцев. И все это скрыто от глаз. Народ не понимает что происходит, ему не дают разобраться в череде событий, подсовывая то одну ложную идею или лидера, то другую. Чечня в этой схеме лишь элемент психологической обработки населения, проверка его на политическое слабоумие.

Теперь на экране как раз мелькали кадры из недавно прошедшей чеченской войны, которую столь предательски и подло "замирил" деревянный генерал Моголь, похожий на изготовленный в Америке манекен для фильмов ужасов.

- Этот монстр еще принесет России множество бед, - сказал Геннадий Сергеевич. - Не дай Бог, если он дорвется до власти. Человек, живя в православной стране и отрицающий эту религию, пытающийся подыскать ей замену - как он сам заявил своим кукловодам в Нью-Йорке - не может и не имеет права управлять государством и народом. Да он вовсе и не русский, а так... одно недоразумение.

- Однако, популярность его растет, - произнес Анатолий.

- Обиженных на Руси всегда любили. И Ельцин вознесся на том же самом. Хороший трюк, но... устаревший. Вряд ли получится снова. России теперь нужна другая фигура. Не жалкая и не юродивая, и не надутая еврейскими капиталами.

- Но они все повязаны кровью и деньгами, как в блатной шарашке. У каждого рыльце в пуху, а нары, так просто плачут от свидания с ними.

- Не скажи... Есть люди, - загадочно усмехнулся Геннадий Сергеевич и тут же, взглянув мимоходом на экран, схватился за сердце. - О, господи, только не это!