Евгения Горская - Карма несказанных слов

Потом девочки выросли и превратились в настоящих красавиц. Правда, Таля оставалась все такой же тихой и незаметной. У Лены очень скоро появился Павел, они всегда были вместе, и Дмитрию редко удавалось поговорить с ней одной. Он снова подумал, как странно, что Лена и Павел разошлись, никто не мог предположить, что такое может случиться.

А темноволосая Ира всегда была одна, и ему все так же нравилось наблюдать за ней, за ее ленивыми грациозными движениями, за тем, как она откидывает волосы со лба.

На дачу он приезжал всегда по пятницам поздно вечером. Поздно, чтобы пропустить всех стремившихся за город горожан и добираться по относительно пустой дороге. Однажды он увидел Ирину, бредущую с маленьким букетиком полевых цветов вдоль обочины. На ней был яркий сарафан, желтый с крупными подсолнухами, потом он долго любил, когда она его надевала. Он тогда не остановился, проехал мимо, только подумал, уж не его ли она поджидает на пустой дороге. Мысль была настолько абсурдной, что он даже улыбался собственной глупости, пока ехал до участка.

В следующую пятницу он вновь увидел на обочине Иру в том же желтом сарафане и с букетиком полевых цветов. Он опять не остановился и подумал, что она вполне может поджидать его, только теперь эта мысль почему-то уже не казалась ему запредельно абсурдной. И улыбнулся он, когда подумал, что в следующий раз ей стоит как-то привлечь его внимание, захромать, что ли.

Прошла неделя, и он увидел заметно хромающую Иру, все так же бредущую вдоль дороги с полевыми цветами, и это его по-настоящему развеселило. Он остановил машину, подал ее назад и, перегнувшись через сиденье, открыл ей дверь. Он ни о чем не спросил ее тогда, не спросил даже, что с ногой, и она ничего не сказала ему, только поблагодарила, когда доехали. Время от времени он поглядывал на соседский участок, хромает ли Ирина или перестала за ненадобностью. Она хромала.

А еще через неделю он Ирину не увидел, хотя внимательно искал глазами желтый сарафан. Он почувствовал ощутимое разочарование, впрочем, очень недолгое.

Он увидел ее следующим утром на тропинке, ведущей на дальний пруд. Дальним они называли огромный водоем по другую сторону железной дороги. Он всегда ходил купаться по утрам, рано, пока соседи спали и других желающих поплавать почти не было.

Он догнал Ирину, неторопливо идущую в желтом сарафане, уже зная, что она будет его женой.

Дмитрий Михайлович усмехнулся, вспомнив, что за все время их брака ни разу не видел, чтобы Ира собирала полевые цветы.

Сестра ничего не сказала ему по поводу неожиданной женитьбы, и никто словом не обмолвился, только соседка Елизавета смотрела неодобрительно, а Ольга, Ленина мать, спросила:

– Ты хорошо подумал?

Он ничего не ответил, только щелкнул ее по носу. Он хорошо подумал.

Он не получил настоящей семьи, какая была у его родителей, когда сомневаться в верности и надежности собственного супруга просто не приходит в голову. Он не получил такой семьи и даже не знал, хочет ли он этого.

А вот знать, что происходит с Ириной, он хотел.

Едва Лена успела переодеться в старый халат, который она уже давно собиралась выбросить, и забежать к Люсе, чтобы рассказать последние новости, как принесли очередные образцы, и, разрываясь между срочными и очень срочными делами, она неожиданно вспомнила, что вчера Курганов успокаивал ее, совсем как Нонна, и от этого ей сразу стало спокойно, и показалось, что вся история с приборами абсолютная ерунда, а еще ей показалось, что ее проблемы ему совсем не безразличны и она тоже ему не безразлична.

– Тебе помочь? – заглянула в дверь Наталья.

– Помогите, Наталья Борисовна, – обрадовалась Лена и показала на стопку образцов. – Вот эти обмерьте, пожалуйста.

– Ты бы говорила, если что сделать надо, – упрекнула ее Наталья, – думаешь, мне нравится без работы сидеть?

Упрек был справедлив, и Лене стало стыдно.

– Извините. Буду говорить.

– Я же не Татьяна, в самом деле… – продолжала обижаться сотрудница.

Татьяна Генриховна, внешне приветливая и интеллигентная, обладала поразительной способностью сеять в коллективе неприязнь и какие-то мелкие смуты. Когда Лену назначили заведующей и она впервые стала распределять работу в собственной лаборатории, Татьяна требовала постоянных объяснений, утверждала, что все делается неправильно, что она, Татьяна Генриховна, в этом безобразии, придуманном некомпетентной начальницей, участия принимать не будет, поскольку технологическая обработка ведется неправильно, и ей до смерти жалко загубленных образцов. Лене было противно, да и некогда никого уговаривать, и она старалась справляться с делами.