Андрей Троицкий - Награда для Иуды

– Разволновался? – протрубил Рыбаков. – Ты сидишь у себя дома, на мягком кресле под защитой вооруженных милиционеров. Так какого хрена тебе волноваться? Нет, я не могу работать с этим куском дерьма. С обезьяной легче найти общий язык, чем с ним.

– В следующий раз я обязательно…

– Следующего раза может не быть, придурок, – Рыбаков плюнул на ковер. – Осел. Тупица.

Елисеев обхватил ладонями голову, которая готова была разорваться от боли, как граната. Рыбакову показалось, что хозяин квартиры хочет заткнуть уши, чтобы ничего не слышать.

– Нет, ты послушай, – заорал опер в самое ухо. И выдал трехэтажную матерную тираду.

– Номер абонента установить не удалось, – тихо сказал технарь из ГУВД, мрачный мужчина лет пятидесяти. – Но можно утверждать, что звонок произвели с мобильного телефона. Вероятно из автомобиля, объект находился в движении. Черт, у него какая-то хитрая трубка.

Крики оперов стихли. Рыбаков рухнул на кожаный диван, вытянул босые ноги и тихо застонал. Игорь опустился на стул и стал молча листать журнал для мужчин, внимательно разглядывая цветные фотографии голых девиц. Елисеев поднялся из кресла, на ватных ногах прошел коридором до туалета, заперся изнутри. Не спуская штанов сел на унитаз. Прикуривая сигарету, он наблюдал, как пальцы, дрожавшие крупной дрожью, долго не могли справиться с зажигалкой, повернуть колесико.

Елисеев втянул в себя табачный дым, закрыл глаза. Почему он, человек с положением, проживший сорок с гаком лет, должен у себя дома терпеть издевательства этих людей, выслушивать их оскорбления, «тыканье». Он помогает следствию, он согласился делать то, что скажут менты, он пустил их в свою квартиру, хотя мог послать подальше. Кормит, поит… И вместо слов благодарности слышит отборную матерщину. Откуда эта ненависть, это презрение к нему? Елисееву хотелось разрыдаться, он сдержал себя мыслью о том, что менты очень обрадуются этим слезам, очередному проявлению его слабости. Он подумал, что следует вызвать адвоката Михаила Адамовича, опытного, умудренного опытом юриста. Пусть присутствует в его квартире, до тех пор, пока здесь находятся менты. Пусть все видит, слышит и записывает. Но Елисеев тут же отогнал эту мысль. Пожалуй, оперативники впадут в ярость, едва он заикнется об адвокате. И Адамычу достанется. Намылят ему шею и спустят с лестницы.

Сейчас Елисееву вспомнилась прошлая ночь. Опера настояли на том, чтобы он лег не в спальне, а в кабинете. Вдруг Мальгин среди ночи позвонит. Сами устроились в соседней смежной комнате, которую хозяин квартиры именовал библиотекой только потому, что там стоял полупустой книжный шкаф, на дне которого пылились стопки эротических журналов. Дверь закрыть не разрешили, будто боялись, что, оставшись один, Елисеев удавится на подтяжках или брючном ремне, а то и в открытое окно сиганет. Страдая от головной боли, он лежал в темноте с открытыми глазами, он так вымотался за день, так устал, что не мог заснуть.

В соседней комнате, устроившиеся на мягких диванах, о чем-то шептались опера. Елисеев прислушался.

«Ну, как тебе этот аспирин?» – спросил Игорь. «По-моему, полный кретин и ничтожество, – прошептал в ответ Рыбаков. – Даже в толк не возьму, как такие люди становятся бизнесменами. Открывают свои фирмы, жируют, икру ложками жрут… Как они загребают лопатой бабки, когда в башке полторы извилины? Загадка природы». «М-да, аспирин – это еще тот экземпляр, – ответил Игорь. – Редкостный говнюк». Елисеев не сразу сообразил, что речь идет о нем. Опера уже прилепили ему кликуху – Аспирин. Это за то, что он попросил таблетку от головной боли. Елисееву стало так обидно, что запершило в горле, он заворочался, закашлялся в кулак.

Разговор оперов оборвался. Стало тихо, Елисеев даже услышал, как в библиотеке тикают напольные часы в корпусе красного дерева.

«Максим Павлович, вы спите?» – крикнул из соседней комнаты Рыбаков. Елисеев не ответил, сделав вид, что действительно спит, тихо перевернулся на другой бок и закрыл глаза. «Дрыхнет, падла», – сказал Игорь. «Ну, и хрен с ним, – прошептал Рыбаков. – У меня на вчерашний вечер была назначена встреча с такой телкой. Отпадной. Как вспомню ее, у меня прямо встает. Все пришлось отменить. И вместо того, чтобы приятно проводить время, я должен тут бока пролеживать. Рядом с этим вонючим аспирином. Что б он сдох, сука».

– Эй, ты что там, заснул? – в дверь туалета постучали ногой.

Елисеев, резко втянув в себя воздух, едва не подавился горящим окурком.