Дик Френсис - Осколки

И все-таки что именно Мартин собирался мне доверить?

И так ли уж мне хочется это знать?

Если я ничего не буду знать, я ничего не смогу выдать. Но если они уверены, что я все знаю и не хочу говорить… «Черт возьми, – подумал я, – это мы уже проходили! А рассчитывать каждый раз на Тома Пиджина с его доберманами не стоит».

Быть может, не знать тайну кассеты для меня куда опаснее, чем знать ее. Стало быть, так или иначе, мало узнать, кто ее украл, – важно еще и выяснить, чего они от меня ждут, а также что известно им самим.

Когда Уортингтон заморил червячка, а мы проиграли энную сумму, поставив ее на лошадь, на которой должен был ехать Мартин, мы снова вернулись к сплоченным рядам букмекеров, которые выкрикивали ставки на лошадей, участвующих в следующей скачке, последней на сегодня.

Положившись на знаменитые мускулы Уортингтона, мы прибыли к палатке «Артур Робинс, 1894» образца 2000 года. Раскатистый голос Нормана Оспри без труда перекрывал ближайших соседей до тех пор, пока Оспри не обнаружил рядом нас. Оспри мгновенно умолк.

Подойдя достаточно близко, чтобы разглядеть следы ножниц на элвисовских бачках, я начал:

– Передайте Розе…

– Сам передай! – злобно перебил Оспри. – Она у тебя за спиной.

Я неторопливо обернулся, оставив у себя за спиной Уортингтона. Роза вперила в меня взор, исполненный ненависти, причин которой я до сих пор не понимал. Сухость ее кожи, как и прежде, словно бы символизировала сухость ее натуры, но в нашу предыдущую встречу на ипподроме между нами не стояло воспоминаний о кулаках, каменной стенке, бейсбольных битах, раскоканных часах и прочих приятных мелочах, устроенных не кем иным, как этой самой дамой.

Она стояла не более чем в двух ярдах от меня. От этой близости у меня по спине поползли мурашки. Но сама Роза, похоже, была уверена, что черная маска и шерстяной костюм сделали ее неузнаваемой.

Я снова задал вопрос, на который она один раз уже отказалась ответить:

– Кто дал Мартину Стакли видеокассету на скачках в Челтнеме?

На этот раз Роза ответила, что не знает.

– Вы имеете в виду, что не видели этого человека или видели, как он передавал Мартину кассету, но не знаете, как его зовут?

– Ишь, какой умный! – ядовито отпарировала Роза. – Сам догадывайся!

«Да, – подумал я, – на слове ее не поймаешь». Я подозревал, что она не только видела того человека, который передавал кассету, но и знает его. Но с ней и самому Великому Инквизитору управиться было бы нелегко, а дыбы и клещей я у себя в мастерской не держу.

Я сказал, не особенно надеясь на то, что мне поверят:

– Я не знаю, где искать кассету, которую вы хотите добыть. Я не знаю, кто ее украл, и зачем – тоже не знаю. Но у меня ее нет.

Роза лишь нехорошо усмехнулась.

Мы пошли прочь. Уортингтон тяжко вздохнул.

– На первый взгляд могло бы показаться, что главной шишкой в этой компании должен быть Норман Оспри. У него и голос такой властный, и сложение соответствующее. И все думают, что «Артуром Робинсом» заправляет он. Но вы видели, как он смотрит на Розу? Может, она временами и ошибается, но мне говорили, что голова всему она. Она самая толстая мышь в этой норе. И все пляшут под ее дудку. Тот парень, которого я просил разузнать насчет нее, мне звонил. Должен вам сказать, она на него произвела большое впечатление.

Я кивнул.

Уортингтон, тертый калач, добавил:

– Она вас ненавидит. Вы обратили внимание?

Я ответил, что да, обратил.

– И понять не могу, с чего бы это она.

– Ну, чтобы это объяснить как следует, нужен психиатр. Но, насколько я понимаю, дело вот в чем. Вы мужчина, вы сильный, выглядите на все сто, преуспеваете в своем деле и не боитесь ее. И много чего еще, но для начала и этого хватит. Она устроила вам взбучку, а тут вы являетесь снова и выглядите свеженьким как огурчик, хотя на самом деле это и не так, и более или менее тыкаете ее носом в лужу. Да я бы своего противника и за меньшее с лестницы спустил!

Я внимательно выслушал мудрые рассуждения Уортингтона и возразил:

– Но ведь я же ей ничего не сделал!

– Вы ей угрожаете. Вы для нее чересчур крепкий орешек. Вы можете выиграть этот матч. Так что она, возможно, предпочтет убить вас, чтобы вы этого не сделали. То есть сама-то она вас убивать не станет. Но может заставить кого-то другого. И помяните мои слова: бывают люди, которые способны убить из-за одной только ненависти. Люди, которые слишком стремятся выиграть.

«Ну да, – подумал я, – бывают же люди, которые способны убить другого человека только за то, что он другого цвета кожи или принадлежит к другой религии». И все-таки трудно представить, что такое может случиться с тобой. Хотя, когда тебе разобьют часы, представить такое становится значительно легче.