Дик Френсис: Осколки

С трибун, откуда я смотрел скачку, падение и его последствия выглядели действительно жутко. Рев толпы, приветствующей фаворита, мчащегося к ожидаемой победе, внезапно оборвался, сменившись оглушительной тишиной. Потом кто-то вскрикнул, и толпа беспокойно загудела. Победитель миновал финишный столб, но не дождался заслуженных аплодисментов: тысячи биноклей следили за неподвижным телом в черно-белом камзоле, распластанным на зеленой декабрьской траве.

Тут же подъехала машина «Скорой помощи», из нее выпрыгнул ипподромовский врач – но он не мог скрыть от быстро разраставшейся толпы санитаров и репортеров, что Мартин Стакли, хотя он еще не потерял сознания, умирает у них на глазах. Все видели кровавую пену, выступившую на губах жокея и душащую его все сильнее из-за того, что концы сломанных ребер раздирали ему легкие. Разумеется, эмоциональное описание его смерти появилось во всех вечерних репортажах.

Врач и санитары загрузили умирающего Мартина в машину. По дороге в больницу они пытались спасти его с помощью переливания крови и кислородного аппарата, но все было напрасно. Еще до приезда на место жокей проиграл свою последнюю скачку.

Прайама нельзя было назвать чересчур чувствительным человеком, но в тот вечер, забирая из раздевалки вещи Мартина, в том числе ключи от машины, он плакал, не скрывая слез. Хлюпая носом и сморкаясь, Прайам Джоунз предложил подвезти меня до моего магазинчика в Бродвее. Он сказал, что до самого дома довезти меня не сможет, потому что ему надо в противоположную сторону: заехать к Бомбошке, утешить ее… За спиной у Прайама возвышался Ллойд Бакстер. Он выглядел не столько потрясенным, сколько раздраженным.

Я спросил у Прайама, не возьмет ли он и меня с собой к Бомбошке. Прайам отказался. Бомбошка не хочет видеть никого, кроме него, Прайама. Она сама это сказала по телефону. Бедняжка в отчаянии.

Прайам добавил, что Ллойда Бакстера он тоже оставит в Бродвее. Он уже заказал для него последнюю свободную комнату в местной гостинице «Дракон Вичвуда». Все устроено.

Ллойд Бакстер злился на весь белый свет: на тренера, на меня, на судьбу. Он должен был выиграть золото! Его просто ограбили! Да, правда, лошадь не пострадала – и тем не менее, судя по всему, он был в претензии к погибшему жокею.

Ссутулившийся от горя Прайам и гневно хмурящийся Бакстер направились впереди меня к автостоянке. В это время меня окликнул сзади помощник Мартина. Я остановился, обернулся—и помощник сунул мне в руки легкое спортивное седло, которое было на Таллахасси и помогло убить Мартина.

Стремена были заброшены на седло и примотаны длинной подпругой. Вид этого предмета экипировки вызвал у меня почти те же чувства, что фотоаппарат моей недавно умершей матери. До меня медленно начало доходить, что его владелец уже не вернется. Именно осиротевшее седло Мартина заставило меня по-настоящему проникнуться мыслью, что Мартина больше нет.

Эдди, помощник Мартина, был пожилой лысый человек и, по отзывам Мартина, усердный работяга, не допускающий ни единого промаха. Он повернулся было, собираясь снова уйти в раздевалку, но потом остановился, порылся в глубоком кармане своего фартука, достал пакет, упакованный в оберточную бумагу, и снова окликнул меня.

– Кто-то дал это Мартину для вас, – сказал Эдди, вернувшись и протягивая мне пакет. – Мартин просил отдать это ему, когда он поедет домой, чтобы вам передать, а теперь-то… – Эдди сглотнул, голос у него сорвался. – Теперь-то его нет…

– А кто дал ему этот пакет?

Этого помощник не знал. Однако он был уверен, что сам Мартин знаком с тем человеком. Мартин шутил, что этот пакетик, дескать, миллиона стоит, и недвусмысленно дал Эдди понять, что пакет предназначен Джерарду Логану.

Я взял сверток, поблагодарил Эдди, сунул пакет в карман плаща, и мы немного постояли молча, на миг остро ощутив провал, образовавшийся в наших жизнях. Потом Эдди вернулся в раздевалку, к своим ежевечерним хлопотам, а я пошел дальше, к автостоянке. По дороге я думал о том, что, наверное, сегодня я в последний раз ездил на скачки. Какой интерес бывать на скачках без Мартина?

Прайам увидел пустое седло, и глаза его снова налились слезами. Ллойд Бакстер неодобрительно покачал головой. Прайам взял себя в руки – достаточно, чтобы завести машину Мартина и доехать до Бродвея. Там он, как и собирался, высадил нас с Бакстером у «Дракона Вичвуда» и угрюмо укатил к Бомбошке и ее осиротевшему потомству.