Сергей Семипядный: маленькие и неприметные–2

Дважды обежал безоружный Скудин вокруг «БМВ» гусиным шагом, прежде чем наткнулся темечком на дуло огнестрельного оружия. В последний раз громыхнуло, и всё исчезло.

После ухода Бояркиной Подлесный напился. В течение очень короткого времени. И уснул. Проснулся спустя час или даже меньше из-за какого-то домашнего умельца, принявшегося сверлить стену этажом выше. Дмитрий пробовал и под одеяло нырять, и среди подушек голову прятать, однако умелец с дрелью всюду его доставал. Дмитрий нервничал, злился, и, в итоге, раздражение его достигло такой степени, что о том, чтобы уснуть, не могло быть уже и речи.

А голова болела. Снова, уже во второй раз за сутки, Подлесный оказался в состоянии жесточайшего похмелья.

И тут опять звонок в дверь. Открывать он не намерен был, однако, шатаясь по квартире и не находя себе места, очутился возле двери в тот момент, когда в очередной раз надрывно зазвенел дверной звонок.

– Да в чём дело?! – вспылил Дмитрий и бросился открывать дверь.

На лестничной площадке стояла Бояркина.

– Я тебя жду в машине. Надо съездить в одно место. Это очень важно, – быстро проговорила она и повернулась, чтобы уйти.

– Ждёшь? А я никуда не собираюсь! – крикнул Подлесный.

– Я всё равно жду. И не задерживайся, пожалуйста, – бросила через плечо Бояркина.

– Может, всё же скажешь, куда мы едем? Куда ты меня тащишь? – сердито проговорил Дмитрий, усаживаясь в машину. – У меня жутко болит голова, просто разламывается на части.

Бояркина вскипела:

– Ты можешь заткнуться? Говорю – надо. Мы едем на пикник. И там всё обсудим. Встретимся с одним человеком и всё перетрём.

– Что?! – вскричал Дмитрий, невольно дёрнув при этом головой, что мгновенно отозвалось дикой болью внутри черепа. Подлесный ладони обеих рук прижал к вискам и простонал: – Какой пикник? У меня же башка разваливается на мелкие кусочки. Пикник! Я же умираю. Я даже говорить не могу, а ты – пикник.

– Не надо было нажираться. И вообще, примешь – полегчает, – ответствовала Бояркина.

– Прекрасно знаешь, что я не опохмеляюсь. Да я смотреть на любое спиртосодержащее сейчас не способен. А ты – пить и обсуждать! Если меня начнёт полоскать, то именно тебя я и обрыгаю. Именно тебя и… Кстати, кто он, с кем ты перетирать собираешься?

– С одним заинтересованным человеком. Этому человеку должна быть не безразлична смерть Бронова. Или, может, ты хочешь, чтобы милиция разборки наводила? – с усмешкой глянула на собеседника Бояркина. – Это, между прочим, не в твоих интересах. И не в моих.

– Не в твоих – это ближе к истине, – уточнил Подлесный не без злорадства.

– Давай не будем, – обернула к нему обезображенное многозначительной улыбкой лицо Бояркина. – Как раз ты погряз в этом деле по самые бантики. Наверно, ты просто боишься, что не сумеешь внятно обрисовать собственную роль.

Подлесный пожал плечами.

– Если меня вздёрнут на дыбу или иголки под ногти загонят, то да, в этом случае действительно трудно будет внятно изъясняться.

– Не бойся, человек, с которым будем разговаривать, очень вежливый. Вот если бы на его месте был Бронов… – покачав головой, сказала Бояркина и замолчала.

– О, Бронов! Бронов – конечно! Твой покойный ныне избранник – настоящий бандит, – кивнул Дмитрий.

– Не бандит, а крупный бизнесмен, – поправила Бояркина.

– Сейчас уже не такой крупный – черви подъели, пожалуй.

– Что?! – взвыла Марина Бояркина и, решительно крутанув руль вправо, бросила машину к обочине. С четвёртой полосы!

– Рехнулась! – сдавленно выкрикнул Подлесный, вжимаясь в кресло.

Заскрипели тормозами автомобили, следовавшие по третьей и второй полосам, потом завыли клаксоны. Однако столкновения не произошло – каким-то чудом они проскочили, и машина Бояркиной резко остановилась у бордюра.

Подлесный довольно скоро пришёл в себя и выскочил наружу. Правда, громко, с привизгом даже каким-то треснувшая футболка осталась в руках Бояркиной. Но Дмитрию не до футболки было. Ноги бы унести. Ноги и все остальное – подальше от разъярённой женщины.

– Стой! Стой, падла! – вопила Бояркина, пытаясь настигнуть Подлесного, чтобы… Чтобы, вероятно, убить его. Чтобы, судя по всему, растерзать его, порвав на мелкие кровавые кусочки. И то, что в руке её белым флагом парламентёра трепыхалась футболка, значения не имело.

Подлесному удалось оторваться от преследования. По-видимому, боязнь возмездия, гнавшая его, оказалась сильнее гнева рассвирепевшей Бояркиной. А может быть, решающую роль сыграло наличие туфель с высоким каблуком на женских ножках.