Сергей Семипядный - Следствие ведут шулер и массажистка

Борис Андреевич терпел, терпел да и вспылил:

– А вы, вы вообще были камнем на ногах Владимира Никифорыча! Когда вы бомбили и рэкетом занимались, ваш вклад, возможно, и был неоценим. Тогда, в те стародавние времена, позвольте вам заметить. Но не теперь. Теперь вы камень на ногах, в лучшем случае – балласт! И вы не могли этого не понимать!

– На что ты намекаешь?! Ты! Убийца! Я пришью тебя лично, скот!

– Попросил бы без самосуда, – счёл необходимым вмешаться Жек.

Жанна тронула Жека за рукав.

– Жек, не вмешивайся. Замочит – это даже лучше. В отказ не пойдёт. Ты понял?

– Как ты цинична всё же, – посетовал Жек. – Тебе бы только деньги да поменьше работать.

– А ты так вошёл в роль мента, и притом честного мента, каких и нет давно, что окончательно выпал из реальности! – прошипела Жанна. – И откуда что взялось только?

Оппоненты, между тем, продолжали выяснять отношения.

– Я тебя снова подвешу на фоне окна! – заявил Андрей Сергеевич. – Хотя ладно, давай ещё раз. – Он взял стул и уселся напротив Бориса Андреевича. – Ну!

Борис Андреевич и Андрей Сергеевич принялись сверлить друг друга взглядами. Жек топтался рядом и не знал, что предпринять.

– Ну! – повторил Андрей Сергеевич.

– Что?

– Давай как мужики… Ты, конечно, не мужик. Но давай всё же…

– Ты мужик? – огрызнулся Борис Андреевич.

– Нас там было двое. Но… Но, повторяю, я не убивал Вовку.

– Я тоже не убивал.

– Я, повторяю, не убивал! – опять повторил Андрей Сергеевич.

– И я повторяю!

– Ты поставил подпись!

– Я тебя ненавижу! – дёрнулся Борис Андреевич.

– И я тебя обожаю. Но ты мигнул!

– Вот и пускай убийца гуляет! – выкрикнул Борис Андреевич и отвернулся.

– А ты будешь сидеть!

– Ладно. Володю в могилу, меня в тюрьму, а убийца пускай гуляет! – Борис Андреевич вновь повернулся к оппоненту. – Я, конечно, не верю, но, может, это ты убил?

Жек вышел в коридор, Жанна последовала за ним.

– Тебе не кажется, что надо идти к работодательнице за денежками? – поинтересовалась Жанна. – Я так устала от этого ора. Просто сил нет.

– Давай не будем спешить.

– Ты хочешь, чтобы я сама к ней ввалилась?

– Не надо. Подумает, что опять её мутузить заявилась, и просто позабудет, где у неё деньги лежат.

– Но я больше не могу. Понимаешь? Не мо-гу! – взвыла Жанна, запрокинув голову, как это, вероятно, делают волки, воющие на Луну.

– Пётр Аркадьевич, Жанна Александровна, не хотите кофе? – спросила Галина Викторовна. Она и Инна стояли на лестничной площадке. – Идёмте, я вас кофе напою. Идёмте же, прошу!

Жек с Жанной переглянулись и, не обнаружив в глазах друг друга принципиального несогласия с поступившим предложением, отправились вслед за призывно помахивающей рукой Галиной Викторовной.

А разговор обвинителя и обвиняемого неожиданно сменил направление, по инициативе Андрея Сергеевича.

– Что ты предлагаешь? – спросил он.

– Разобраться бы… Но мы все… ничтожества. Вот именно!

– Но-но! – прикрикнул Андрей Сергеевич.

– Только водку хлестать… И эти, спецы гнилые, не просыхают.

– Гнать бы их… Но… растерялась Маргарита.

– А вот он бы… – начал Борис Андреевич.

– Да что он бы?.. – вспылил Андрей Сергеевич.

Борис Андреевич отвернул голову в сторону.

– Сам знаешь!

– У меня полномочий нет. А то бы всех… Но ты меня ещё не знаешь!

Помешивая кофе серебряной ложечкой, Жек поинтересовался у Галины Викторовны, что она думает о виновности или невиновности Бориса Андреевича.

– Я на эту тему не желаю думать! – с неожиданной категоричностью заявила домохозяйка и поспешно вышла из столовой.

– А давай и мы не будем думать, – вдруг просветлела лицом Жанна. – Давай пить кофе и жрать конфеты. Смотри, сколько разных и всяких. Здесь, в этой прекрасной вазе. Если стану буржуйкой, то у меня, попомни моё слово, тоже всегда на столе будут фрукты и конфеты. Но я, увы, не стану. Что ж, буду около них кормиться. И плевать, сколько нам заплатят местные пауки в банке. Уж по сотне-то баксов в любом разе дадут. Да сотню-то я просто вырву из любого клиента. Даже если он в трусы спрячет. Клянусь, Жек! Даже из этой сволочи по имени Маргарита!

– А что? – пожал плечами Жек. – Сотня – тоже деньги. Я знаю людей, которые за такие почти что деньги целый месяц ходят на работу. Раненько утречком вытаскивают себя из постельки, тащат в ванную, потом к метро. Более того, они и на службе ещё что-то делают, при этом волнуются, ругаются и переживают. Да уж лучше произвол голодной смерти, пусть я загнусь, но в семь утра не встану.