Марина Серова: Заложники греха

– Вот, – с явным сожалением произнесла она. – Это все.

Я забрала пакет и спросила:

– Что еще вчера произошло? Может быть, Марианна говорила, что ей кто-то угрожает?

– Да нет… – начала было Даша, но вдруг осеклась.

– Что такое? – насторожилась я.

– Да вот не знаю… Она напрямую ничего такого не говорила, но ей вчера кто-то позвонил!

– Вот как? Когда, кто, о чем шел разговор? – забросала я ее вопросами.

– Не знаю, мужик какой-то. Она с ним быстро поговорила и как-то странно. Спросила, помню: «Что? Ты кто такой вообще? Ты в своем уме? С какой стати?» Ну что-то в этом роде. Потом буркнула «ладно» и связь отключила. И говорит – козел! А потом сразу засобиралась. Настроение у нее что-то упало, даже после кокса.

– А что этот мужик хотел, она не сказала потом?

– Нет! Ничего не сказала. Да я особо и не расспрашивала. Мне-то зачем?

– Она уехала – и на этом все, – подвела я итог. – Больше вы не виделись и не созванивались.

– Нет, – подтвердила Диана.

Я помолчала, задумавшись. Пожалуй, больше говорить было не о чем.

– Ладно, братцы-кролики, – обратилась я к братьям Воропаевым. – Пора и честь знать.

– Так что с полицией? – усмехнувшись, подал голос Вадик. – Будете вызывать?

– Не вижу нужды, – бросила я. – Надо будет – она сама тебя вызовет!

И кивком позвала за собой Владимира. Тот, проходя мимо брата, остановился. Несколько секунд они смотрели друг на друга, словно ожидая чего-то один от другого.

– Вадик, мы с тобой обязательно обо всем поговорим, – наконец сказал Владимир.

– О чем? – снова усмехнулся тот.

– Думаю, нам есть о чем, – твердо произнес старший брат. – И… спасибо тебе!

Он протянул брату руку, и тот в ответ пожал ее. Они еще обменялись взглядами, потом Владимир вынул из кармана фотографии с изображением Марианны и, положив их на диван, пошел к двери.

Когда мы сели в мою машину, Владимир ничего не говорил. Да и я помалкивала. Семье Воропаевых, во всяком случае, мужской ее части, действительно было о чем поговорить. Но мне сейчас казалось, что разговор этот будет конструктивным и полезным для них для всех.

– Куда? – лишь спросила я у Владимира, когда мы отъехали от дома.

– На Советскую, – отозвался тот. – Не хочу сейчас никого видеть.

Никого, возможно, означало и меня, но тут уж ничего не попишешь – я продолжала оставаться для Владимира тенью. И очень кстати.

Откуда она выскочила, эта «шестерка», я даже сначала не поняла. Потом уж сообразила, что из узенького проулка, тянувшегося между частными домами в районе Соколовой. И понятно почему – все внимание оттянул на себя синий «Опель», тащившийся за нами от самой Второй Дачной. Его-то я сразу заметила, даже сделала один хитрый маневр, свернув на тихую улочку, ведущую в тупик. Там постояла немного, затем сдала назад и выехала обратно на главную дорогу, ведущую к центру. И через несколько секунд снова увидела в зеркале заднего вида маячивший позади «Опель».

Отрываться я пока не стала. Нужно было проверить, убедиться, что за цель преследуют люди на «Опеле». Точнее, человек, потому что, как я успела разобрать, намеренно промедлив на светофоре и подпустив «Опель» поближе, в нем, кроме водителя, никого не было. Но рассмотреть его лицо не представлялось возможным.

Так что я спокойно вела машину вперед, не забывая следить за «Опелем». На одном из поворотов он вдруг исчез. Конечно, я сразу это заметила. Еще подумала, что, возможно, засветившуюся машину просто сменили, и стала ожидать другой преследующий автомобиль. А тут – «шестерка» из проулка вылетела, не таясь, и резко перегородила нам дорогу.

Мне не оставалось ничего другого, как резко затормозить. Да и успела-то я это сделать в самый последний момент, с визгом и скрежетом, чиркнув при этом по обшивке «шестерки». Она и так была уже довольно старая и побитая – специально подбирали такую, чтобы не жалко покалечить в случае моей нерасторопности.

Мы стояли прямо у начала проулка. Место это было довольно стремным и выбранным, как я поняла, специально: несколько ветхих домишек, в которых обитали преимущественно представители маргинальной среды. Вечерами тут ходить было опасно. Полицейские и то обходили это место стороной.

Проулок мне был виден. В нем стояла, явно дожидаясь нас, черная «бэха». Хлопнув дверями, из нее показались четверо мужчин. Я сразу поняла, что ожидаются серьезные разборки: в руках мужчины держали бейсбольные биты и уверенно направлялись к нам, держа их наготове.